А здесь…, наверное, запасов было столько, что хватило бы на два-три магазина вместе взятых. Ну, в смысле к тем, что уже привык. Ярослав сразу прикинул: у старика Вана и старика Ли, если сложить их склады, и то добра, наверное, меньше! Забери он всё это с собой – и безо всякого преувеличения стал бы самым богатым человеком в городе.
Он украдкой глянул на людей Консорциума Потанина. Те, к счастью, были заняты и не смотрели в его сторону. Сердце у Ярослава заколотилось быстрее, и он, словно пацан, впервые залезающий в чужой сад за яблоками, торопливо скользнул в тёмный дверной проём.
В нос ударил терпкий запах старого дерева, пыли и чего-то прелого, затхлого. Прилавки стояли на месте, а на них – аккуратно сложенные пачки сигарет. Солнечный луч пробился сквозь треснувшее окно и блеснул на целлофане, которым были обтянуты коробки.
Ярослав протянул руку – и пальцы дрогнули. Казалось, стоит лишь потянуть, и можно будет вдохнуть аромат, который он помнил ещё с детства, когда тайком таскал у старика Вана сигареты поштучно.
Но едва он коснулся пластика – пачка осыпалась у него в ладони сухим прахом. Даже обёртка, казавшаяся надёжной, разлетелась в тонкий серый порошок.
Ярослав сжал кулак и застыл. Будто сердце сдавило. Сколько же лет пролежали тут эти сигареты? Сколько времени понадобилось, чтобы табак, некогда пахнувший пряной горечью, превратился в пыль?
Он не знал – да и кто бы вообще знал? – что у сигарет тоже есть срок годности. На фабриках о таком не писали: зачем портить товар страшными цифрами. Но на деле три года – и всё, дым превращается в труху. Даже пластиковая оболочка не вечна: сначала держит, а потом сдаётся – и время делает своё.
В носу защекотало от пыли, а в груди осталась пустота, как будто он только что потерял целое состояние.
Глава 5
Косой стоял над рассыпанными по пыльному полу пачками сигарет и чувствовал, как сердце неприятно кольнуло – словно потерял что-то личное и ценное. Он на память прикинул цену: в лавке старика Вана каждая сигарета нынче шла по сто рублей. Получалось, что даже одна неповреждённая пачка обошлась бы тут в целое состояние.
Мысль обожгла: только на этой улице он насчитал бы с десяток подобных лавок с табаком и выпивкой. Сколько же здесь богатства пролежало без пользы, пока люди умирали от жажды и голода?
Косой криво усмехнулся – люди до Катаклизма действительно жили сыто, как и в том мире, в котором он жил. Настолько, что бросали курево и спиртное в заброшенных магазинах, словно это был мусор. И это действительно было так. Минздрав хоть и плохо предупреждал, но отношение к куреву было всё равно не положительное.
Он обернулся к полкам вдоль стены. Там рядами стояли бутылки с ликёром, но все они были пусты – без пробок, без пластиковых пломб, просто стеклянные сосуды с выветрившейся душой. Запах спирта почти не ощущался – лишь лёгкий привкус горечи и затхлости в воздухе. В некоторых бутылках зияли трещины, а осколки валялись под ногами, скрипя на зубах, когда он случайно наступил. Видно было, что землетрясения трясло это место так, что кое-что падало и разбивалось, но большинство бутылок по-прежнему уныло стояли на полках – мёртвые и пустые.
Ярослав осторожно снял одну с верхнего ряда, сдул пыль и покрутил её в руках. На стекле проступили жирные отпечатки, а внутри – ни капли. Только сухая муть на дне, да лёгкий запах старого стекла.
– Да ну вас…, – пробурчал он раздражённо. – Что, винодельни прошлого не знали, как закупоривать свои бутылки по-человечески?
Сжав зубы, он схватил другую, сохранившуюся на вид куда лучше, встряхнул – но и там звенела лишь пустота.
Он долго смотрел на неё, словно пытаясь понять, куда ушла влага. Может, время действительно способно высосать даже крепкий спирт? Или воздух медленно вытянул всё сквозь щели в пробке?
Ярослав знал – хороший алкоголь можно хранить десятилетиями, но только если стекло обрабатывали воском или смолой, если пробка была герметична. Иначе случалось, что через полвека от бутылки оставалось лишь жалкое половинное содержимое. Но здесь… здесь испарилось всё, до последней капли.
Он почувствовал странную пустоту внутри – будто эти мёртвые бутылки отражали не только погибший мир, но и его самого, оставшегося без запаха, без вкуса, без капли прежней жизни. Это сколько же времени должно было пройти чтобы получилось вот так?
В наши дни самыми ценными вещами в городе оставались сигареты, крепкий алкоголь и лекарства. Особенно тянуло людей к спиртному – ведь оно было под запретом. А всё запретное всегда манило вдвойне сильнее. Чем строже запрет, тем дороже становилась жажда его нарушить.