Семь взводов с северной стороны осторожно двигались к окраине города, когда в темноте мелькнуло нечто. Сначала показалось – всплеск тени, отблеск света. Но через миг все поняли: это не игра воображения.
Из мрака на них налетела чёрная тень – густая, словно вылепленная из туши, быстрая, как хищник в прыжке. Она двигалась с нечеловеческой скоростью, скользя между деревьями, будто те были просто фантомами.
Первая очередь пулемёта с северной стороны мгновенно разорвала воздух. Пули зазвенели, как рой железных ос, но тень резко рванула в сторону – и смертельный дождь прошёл мимо.
Не задерживаясь ни на миг, тень пригнулась, упёрлась ногой в землю и, словно пружина, рванула вперёд. Через секунду она врезалась в передовой взвод, в самую его гущу. Вспышки фонарей на касках выхватили из темноты очертания человека, скользящего с нечеловеческой скоростью.
Это был Ярослав Косой.
Он прекрасно понимал: против винтовок и гранат нет смысла играть в перестрелку. Учитель когда-то сказал ему простую истину:
"Если у врага есть оружие мощнее твоего – ломись к нему в упор. Они не будут палить в тебя наотмашь, если рядом стоят их товарищи".
И теперь Косой действовал именно так. Лес взорвался криками, грохотом, запахом пороха. В темноте мелькали вспышки выстрелов, но Косой уже был среди них, где каждый неверный шаг мог стоить жизни не только врагам, но и самому ему.
Ярослав не знал, шутил ли учитель тогда или говорил серьёзно, но его совет сейчас звучал в голове особенно громко – и, похоже, именно он работал в этой безумной ситуации.
Солдаты, окружившие лес, нервничали. Свет фонарей дрожал, лучи метались по стволам деревьев, будто сами боялись того, что скрывалось в темноте. Один за другим они обнажали боевые ножи, поблескивающие холодной сталью. Стрелять в упор они не решались – черная тень металась слишком быстро, и каждый понимал: в суматохе можно прострелить спину своему же товарищу.
Но для теневого двойника Ярослава Косого эти люди были жалкими и медлительными. Их движения казались вязкими, как будто они плутали в болоте. Он видел каждое вздёрнутое плечо, каждое дрожание руки, слышал, как учащённо колотятся их сердца под бронежилетами.
Тень не боялась их ножей. Всё, что ей требовалось, – один удар. Один рывок – и человеческая жизнь обрывалась.
Внезапно тень резко подняла ногу и врезала в грудь ближайшего солдата. Раздался глухой хруст, как будто ломали толстую доску. Бедняга взлетел в воздух и отлетел на добрых пять метров, рухнув наземь, словно порванный бумажный змей. Его тело сшибло сразу двоих других, разрушив плотный строй.
Ряды дрогнули. Солдаты, привыкшие считать себя грозной силой, застыли на месте. В воздухе запахло железом и потом, кто-то всхлипнул сквозь зубы. Сила этого удара потрясла их до глубины души – будто перед ними был не человек, а само воплощение кошмара.
Семён, поспешавший к месту схватки, подоспел как раз вовремя. Издалека он увидел это пятно – размазанную по воздуху тень, которая двигалась не так, как всё живое. Когда его глаза наконец уловили очертания, он нахмурился.
"Что за дьявол…, – мелькнула мысль. – Разве не за Косым мы гнались? Почему никто не сказал, что у него такая сила?"
И тут лес содрогнулся от крика.
Ярослав Косой рванулся вперёд и зарычал так, что эхо прокатилось по ветвям:
– Станислав Хромов к вашим услугам! Кто осмелится выйти против меня?!
Голос был искажён, глухой, будто говорил не человек, а сам лес. От него дрожали колени, а у некоторых солдат руки невольно ослабляли хватку на рукоятках ножей.
Глава 11
Косой долго взвешивал все за и против, прежде чем решился выпустить в дело своего теневого двойника. Дело было не в страхе показаться "сверхом" – какая уж тут маскировка, если смерть дышит в затылок. Но вот что его по-настоящему пугало – так это раскрыть свою главную тайну: способность копировать силы других.
Он прикрывался именем Станислава Хромова, ведь тот ещё не попал в руки врагов. Косой был уверен – Консорциум Потанина уже вытянул из Людвига Булавкина всё, что тот знал о способностях Хромова. А значит, грех того не подставить.
Ярослав имел возможность наблюдать за разными "сверхами". Ярослава Журавлёва могла, словно фокусник из кошмара, вытаскивать из воздуха снайперскую винтовку; сам Хромов владел искусством создавать теневого клона; Любовь Синявина свободно шагала сквозь тени, словно двери были вырезаны прямо из темноты; а телохранитель Владимира Ланского в любой миг материализовывал у себя в руках белые веера – острые и смертоносные.