Ярослав сделал короткий шаг назад, напряг мышцы ноги, словно пружину, и вложил всю силу тела в удар. Его кулак встретил противника – мощный, как выстрел из пушки.
Но Подопытный оказался слишком ловок. В воздухе он изогнулся неестественно, будто у него вовсе не было суставов, увернулся и ухватил Косого за руку.
"Чёрт!" – пронеслось в голове.
Резко отдёрнув кулак, он шагнул ещё назад и вскинул ногу. Удар получился быстрый и яростный – чудовище отлетело на несколько метров, с глухим шлепком рухнув в траву. Но оно лишь дёрнулось, поднялось – и снова прыгнуло вперёд.
Тело Косого пронзила боль, будто треснули кости. Лоб покрылся липким потом, мышцы затряслись, не слушаясь.
Он краем глаза видел, как его теневой клон борется с тремя Подопытными. Те рвали его когтями, вцеплялись зубами. Один вцепился прямо в живот клона, и тот взревел, поднял его одной рукой и со всего размаху швырнул о землю. Но тварь, будто набитая свинцом, поднялась снова – как ни в чём не бывало.
"Без оружия нам не справиться..." – мрачно мелькнуло в голове.
Желание вернуться домой сдавило горло. Даже если дорога назад будет устлана кровью и шипами, лучше пройти её, чем умереть здесь.
Клон постепенно слабел – трое монстров одновременно грызли его, и каждый их укус отдавался болью в теле самого Ярослава. Казалось, нервы горят, а мозг задыхается от лавины сигналов. Руки тяжелели, движения замедлялись, а твари это чувствовали – и давили всё сильнее.
Глаза Косого налились красным. Он едва сдерживал слёзы, хотя за всю жизнь никогда не плакал. Схватив рукой толстую ветку дерева, он перевёл дыхание.
Все здесь хотели его смерти. Подопытные – разорвать. Консорциум – расстрелять. Но он сам хотел одного – не умирать.
Теневой клон не был всесилен. Может, и вовсе никакая сила на свете не бывает всесильной.
А у него всего 93 жетона благодарности – и ни клинка, ни пули.
Он обратился к дворцу:
– Дай мне оружие.
Голос отозвался спокойно, холодно, словно издевательски:
"У вас сейчас 93 жетона благодарности. Недостаточно полномочий, чтобы разблокировать оружие."
– Эй… дай мне оружие, – голос Косого дрогнул, будто он падал в чёрную глубину.
– Я говорю это сейчас, на грани смерти… так что дай мне оружие.
Время будто бы застыло – даже воздух перестал дрожать, и ночь вокруг Ярослава Косого превратилась в хрустальный купол тишины. Подопытный, прыгнувший на него, словно увяз в густом киселе – его движения стали медленными, вязкими, как у мухи в янтаре. И тут в глубине сознания, откуда-то из самого сердца дворца, прозвучал сухой и равнодушный голос:
"Чую запах смерти. Хочешь активировать печать?
Ярослав моргнул, не понимая.
– Активировать какую печать? – спросил он, чувствуя, как у него по спине катится холодный пот.
"Неизвестно."
– И что мне это будет стоить? – выдавил он сквозь зубы.
"Потеря."
– Потеря чего? – Ярослав дернулся, раздражение зашипело в голосе. – Ты хотя бы объясни нормально! Как я могу решить, если не знаю, чем рискую?
"Всего."
Ярослав усмехнулся – нервно, зло, с той горечью, что копилась годами.
– Всего? Ты издеваешься? Сколько крови я пролил на этих проклятых пустошах? Сколько корней и травы жрал, лишь бы не подохнуть? И теперь ты говоришь: потеряешь всё? С какой радости должен тебя слушать? Ты знаешь вообще, что значит потерять всё? Это и деньги, и оружие, и Проныра, и Лариска, и даже эта вшивая куртка на мне! Ты просто каменный дворец, тебе-то зачем моя одежда?!
В голове воцарилась тишина. Голос больше не отвечал. Ярослав сам почувствовал неловкость – будто накричал в пустоту.
– Ну и чёрт с тобой, – пробормотал он.
Он взглянул на темнеющий лес, на тени, что ползли меж стволов. Время снова стало стекать, как талая вода – Подопытный, застывший в прыжке, вновь ожил и стремительно приближался. Из пасти у него блеснули зубы – длинные, острые, готовые рвать плоть и высасывать жизнь вместе с костным мозгом.
"Вот и всё? Значит, сейчас умру?" – мелькнуло в голове.
А ведь он толком не жил. Не успел. И в этот миг губы Ярослава растянулись в улыбке – слабой, но дерзкой.
– Семь благодарностей, говоришь? – пробормотал он.
И заговорил вслух – уверенно, почти спокойно:
– Во-первых, я благодарен себе за то, что всегда хватался за шанс, каким бы безумным он ни был.
– Во-вторых, за то, что не дрогнул, даже когда смерть смотрела прямо в глаза.
– В-третьих, за то, что никогда не шёл на сделку со страхом.