Добравшись до окраины, Ярослав заметил людей у школы. Они стояли не как простые побирушки из местной стражи, а иначе – прямая спина, холодные глаза, движения сдержанные, будто натянутые струны. Этот приём он знал слишком хорошо. Боевые войска Консорциума Потанина. С ними не перепутаешь.
Частные отряды из крепости всегда держались нагло и разболтано, словно уличные головорезы с дубинками. Но эти… в их дыхании слышался ритм строя, а в шаге – сухая выучка казармы.
Ярослав напрягся. Раз уж они следят, входить в открытую нельзя. Пришлось искать лазейку. Город гудел, словно улей: где-то рушились стены, где-то дрожали стекла, люди бегали, вопя и ругаясь. На фоне этого хаоса у него появился шанс забрать своих.
– На самом деле, с господином Учителем Консорциум Потанина вряд ли рискнёт с тобой связываться, верно? – осторожно спросил Ван, разглядывая Ярослава исподлобья.
Ярослав замер.
– Господин Учитель?.. – он в первый момент даже не понял, о ком речь. Но тут его словно током ударило. Учителя больше нет. В школе пусто. Слишком пусто. И что именно там произошло – он не знал.
Времени на разговоры не было. Сжимая зубы, он ответил:
– Я ухожу не из-за Консорциума. Дело хуже. Демоны, твари и всякая нечисть из Урала начали срываться вниз, в сторону крепости. И они уже идут сюда.
В памяти тут же всплыл каньон, по которому он возвращался. В темноте ревели и выли дикие звери, гулко топали Подопытные, а из трещин земли вырывались рои жуков с человеческими лицами на спинах. Ощущение было такое, будто сам Урал выдыхал огонь и гнал вниз весь свой кошмар.
– В опасности не только я, – сказал он тяжело. – Весь подол скоро окажется в опасности.
Но объяснять дальше он не успел.
– Ты ведь слышал про этих жуков? – Ярослав схватил Вана за плечо. – Их тысячи, целое море. И, поверь, это только малая часть того ужаса, что идёт сюда.
Старик побледнел. Морщинистое лицо задрожало, он замотал головой:
– Что ты там встретил в горах… Нет, Ярослав, отпусти меня. Я должен вернуться, забрать сына. Мы уйдём вместе с вами!
– Уйдёте с нами? – в голосе Ярослава прозвучало сомнение. – У тебя же здесь всё, твоя лавка, твой дом… Ты и правда готов бросить всё и пойти за мной?
Он никогда не представлял, что Ван решится на такое. Ещё вчера, если бы он попробовал его уговорить, тот бы лишь фыркнул в ответ, посчитал сумасшедшим. Но теперь… теперь реальность сама ломала привычное.
Ван выдохнул, опустил глаза и тихо сказал, будто приговаривая себя:
– Я думал… а зачем мне лавка, если там мой сын останется один? Деньги можно нажить заново. А жизнь… она одна. Мы идём с тобой, Ярослав. И точка."
– Я не знаю многого, – тихо сказал старик Ван, глядя на Ярослава, – но знаю одно: мы сможем выжить, если будем тебя!
Когда Любовь Синявина и Ярослава Журавлёва впервые выбрались из крепости, старик Ван тогда прямо сказал им: лучшего проводника, чем Ярослав Косой, для похода в Урал они не найдут.
Нет, это вовсе не значило, что он считал Ярослава умелым следопытом или искусным охотником. Просто Ван видел в нём другое – ту самую жестокую решимость, которая позволяла идти вперёд, даже когда всё вокруг рушилось.
Мальчишка, который однажды выжил после нападения целой волчьей стаи…. Более того – притащил с собой ещё одного ребёнка, чтобы вместе вырасти и пробиться сквозь голод и холод. Это было нечто, что ни один обычный человек не смог бы провернуть.
И вот сейчас, стоя в дрожащем от тревоги городе, старик Ван ясно понял: только Ярослав по-настоящему знал, что творится в Уральских горах. Только он видел то, что поднималось оттуда, своими глазами. Если не довериться ему – то, кому вообще можно верить?
Выйди сейчас Косой на площадь и крикни во всё горло:
– Волки идут! Подопытные прут! Жуки с лицами наступают! А может, и тот самый тварь из вулкана тоже ползёт сюда! – половина горожан лишь покрутила бы пальцем у виска, как на сумасшедшего, а другая половина скривилась бы скептически, мол, опять этот мальчишка бредит.
Но старик Ван был другим. Он знал цену словам, за которыми стоит пережитое. В его глазах читалось простое: "Если уж не верить тому, кто сам через это прошёл, то кому тогда вообще можно довериться?"
Ярослав всмотрелся в морщинистое лицо старика. Впервые он ясно понял, почему тот сумел так долго протянуть в этом жестоком мире. У Вана не было ни железных кулаков, ни хищной безжалостности, что заставляет других дрожать. Всё, что он умел, – это кланяться тем, кто выше по лестнице, улыбаться нужным людям и держать язык за зубами. Казалось бы, хватит ли этого, чтобы выжить?