***
На следующее утро стоны и скрежет зубов стояли над всей поляной. Люди пытались подняться с холодной земли, и у большинства тела ломило так, словно каждую кость за ночь перебрали и перекрутили. Всё произошло в точности так, как предсказывал Косой: суровый мороз и истощение после безжалостного перехода ударили не сразу, а только к рассвету, когда организм перестал держаться на остатках адреналина.
Сильные ещё могли кое-как терпеть – кряхтя, согнувшись, сжимая кулаки до белых костяшек. Но многие уже достигли предела: их глаза были мутными, дыхание сиплым, а ноги не держали вовсе.
Ярослав отметил про себя: у жителей крепости тела дряблые, мышцы почти не развиты. Не то что у беженцев из города – там даже женщины, вроде Лариски, были выносливее и жилистой.
Теперь особенно явственно бросалось в глаза различие между теми, кто ночью грелся у костра, и теми, кому не досталось ни уголька. Ульяна и её ученицы выглядели почти бодро, тогда как остальные дрожали, скрючившись, словно птицы под ледяным дождём.
– Давайте уходим, – Ярослав поднялся, отряхивая с себя наледь. Его голос прозвучал резко, но твёрдо. – Это место стало рассадником заразы. Ещё немного – и мы сами сляжем рядом с ними.
Слова повисли над людьми тяжёлым приговором. Все понимали, что те, кто уже пал, обречены. Ни лекарств, ни сил спасать их не осталось.
– Учитель, – воскликнул Чудило, отчаянно глядя на Косого, – спасение жизни важнее семиэтажной пагоды! Мы не можем бросить этих людей, отвернуться, будто они пустое место!
Ярослав не замедлил шага. Его сапоги хрустели по утреннему инею. – Западный Рай впереди, – бросил он через плечо. – Я иду туда за Священными Писаниями. Хочешь – оставайся.
Чудило остолбенел. Слова повисли у него в голове гулким эхом. Западный Рай… учитель… путь…. Всё, что он представлял себе долгие годы, рушилось прямо сейчас. Но, подумав всего мгновение, он сорвался с места и поспешил за Косым, сжимая в руках свой Золотой Жезл.
Он не мог предать свою мечту – идти рядом с Учителем, покорять демонов, спасать невинных. Пусть даже Учитель не спешил в тот самый Рай. Главное – быть рядом.
Ярослав краем глаза заметил, как Чудило догоняет их, и вздохнул с облегчением. Он всерьёз опасался, что тот бросится в толпу умирающих, попытается один вытащить из лап болезни сотни людей и сам сгниёт среди них.
Но чем они могли помочь тем несчастным?
У старика Вана ещё завалялось немного антибиотиков – пара упаковок, не больше. Но разве хватит этого жалкого остатка на всех? Да и это ведь были его личные сбережения, накопленные за годы скитаний. С какой стати он должен раздать их без остатка тем, кто уже одной ногой в могиле?
Когда пришла пора уходить, Ульяна собрала своих девчонок и повела следом за Ярославом Косым. Она никогда особенно не спорила – что делал он, то повторяли и её ученицы.
Люди, оборачиваясь на лежавших больных, чувствовали, как в груди скребёт тоска. Но что толку в жалости, если сделать всё равно ничего нельзя?
– Учитель, а может, мы всё-таки останемся и попробуем помочь? – спросил кто-то из самых мягкосердечных учениц, голос её дрожал.
Ульяна прикусила губу так, что выступила кровь, и только потом выдавила:
– Нет. Прежде всего нужно научиться спасать себя. Возможно, я сейчас показываю вам дурной пример, но другого выхода нет. Мы должны немедленно уходить.
Мир, где они оказались, был жесток настолько, что даже добрейшую, мягкую Ульяну загнал в угол, заставил сжать сердце в кулак. Но она не плакала и не позволяла себе сожалений.
– Держитесь рядом и не отставайте, – сказала она, обводя взглядом девчонок. – И запомните: если попадутся на дороге те дикие травы, что мы жевали вчера, собирайте всё.
– Но они же горькие, словно полынь, и пахнут гнилью…, – пробормотала одна ученица, пряча глаза.
– Горькие или нет – нам всё равно придётся их есть, – отрезала Ульяна.
Когда Ярослав поднялся и двинулся дальше, остальные – те, кто ещё мог переставлять ноги, – послушно потянулись за ним. Они не знали, куда идти и зачем, но привыкли цепляться хоть за кого-то сильного, у кого была цель.
А на земле остались только больные – вялыми тенями, прижатыми к сырой земле. Их дыхание было хриплым, как у сломанных мехов кузнеца.
Ярослав нахмурился. Его не отпускала одна мысль: волки преследовали их всё это время, он чуял их боковым зрением, слышал едва уловимое похрустывание веток, но те не решались напасть. Почему? Эти люди ведь не представляли угрозы. Разве что сам размер толпы отпугивал стаю… Но и это объяснение казалось ему сомнительным.