И ещё был вопрос о Подопытных. Ярослав очень надеялся, что они ушли на север, вместе с отрядами Консорциума Потанина, и не будут шататься где-то неподалёку. Тогда можно будет хоть немного расслабить плечи.
А если Подопытные сгинули во время извержения вулкана… тем лучше. Одной заботой меньше. Косой до сих пор не мог понять, сколько всего этих Подопытных шляется по миру и кто вообще додумался их сотворить. Одно было ясно – этот мир куда хитрее и страшнее, чем ему казалось поначалу.
Сейчас беженцы старались обходить Ярослава и его товарищей стороной, пока те продвигались к Крепости 289. Косой и сам избегал лишнего внимания – не время и не место показывать свою силу. Кто знает, что вытворяют в крепостях с такими, как он? Вдруг начнут хватать всех подряд, как в Крепости 334, и потом по кускам отправлять на опыты?
Чудило уже успел засветиться, и теперь это висело над ними угрозой. Ярослав чувствовал себя неуютно, но решил идти шаг за шагом, разбираться по мере того, как проблемы будут наваливаться.
Он даже усмехнулся, когда на обочине показался ещё один брошенный внедорожник. В памяти всплыли три джипа и пара армейских грузовиков Консорциума Потанина, что проносились мимо них совсем недавно. А теперь – больше половины техники уже сломано. Вчера, на бегу, они заметили один джип и грузовик, брошенные у дороги. Сегодня – ещё один. Ярослав подумал, что если прибавить шагу, то они смогут настичь колонну Потанина. Ведь в оставшиеся машины толпу не напихаешь – часть людей наверняка пошла пешком.
Лев Станиславович Ланский, скорее всего, заставил своих солдат топать колонной, а сам, как барин, уселся в джип или армейский грузовик и катил в сторону Крепости 289.
Солнце клонилось к закату, небо заливалось алым светом, когда впереди вдруг раздался шум и радостные крики.
– Смотрите, смотрите! – кто-то взвизгнул.
– Это люди Консорциума Потанина! – закричал другой. – Давайте поможем им!
– Мы добрались! Это войска! Спасение!
Толпа беженцев словно обезумела, рванула вперёд, будто перед ними бросили спасательный круг, за который хватайся – и выберешься. Никто даже не подумал, пустят ли их в лагерь.
Ярослав поднял голову, услышав гвалт. Он опешил, заметив самого Ланского – тот восседал у костра среди нескольких сотен бойцов Консорциума. "Толстяк добрался только досюда? И чего он там расселся, как царь горы?" – удивился Ярослав. Но больше всего его смутили штаны Ланского: приглядевшись, он понял, что те сшиты из кожаных чехлов автомобильных сидений!
В этот момент Ланский распоряжался: солдаты ставили палатки, разбивали лагерь. Но стоило ему повернуть голову и увидеть надвигающуюся плотную человеческую массу – он едва из кожи не выскочил.
– Быстро! – хрипло выкрикнул он. – Те, у кого огнестрел, приготовьтесь! Не дайте этим беглецам ворваться в лагерь!
И тут же, послушно, вся боевая бригада Потанина щёлкнула затворами. Звук металла раскатился эхом, будто сотня замков одновременно закрылась.
Толпа беженцев встала, будто налетела на стену. Люди, ещё секунду назад несшиеся вперёд, теперь замерли, ошарашенные. У кого-то вырвался хриплый всхлип.
– Босс Ланский! – закричал издали мужчина лет сорока. – Это я, что из планового отдела! Вы меня знаете, мы встречались!
Толстяк задрал голову, голос у него сорвался на крик, сиплый и злой:
– Чтоб тебя!..
– И тебя не бесит, что тебя до сих пор зовут Маленький хрен, в твои-то годы? – рявкнул Ланский, голос у него зазвенел от злобы. – Отвалили все назад! Ещё шаг – и мы вас тут же уложим, как собак!
Толпа мигом застыла. Никто не решился даже вздохнуть лишний раз. Стало ясно: людям из Консорциума Потанина глубоко плевать, кто перед ними – старик, женщина или ребёнок. Если ты не "свой", значит, враг.
Косой стоял в гуще беженцев и внимательно наблюдал, стараясь лишний раз не высовываться. Сердце билось чуть быстрее обычного – всё же не исключено, что солдаты ищут именно его. Но здравый смысл подсказывал: в таком состоянии они вряд ли способны гоняться за кем-то. У этих бойцов не осталось ни сил, ни времени на подобные игры.
Косой заметил, что многие солдаты Потанина перемотаны бинтами – руки, плечи, даже лица. Их одежда в пятнах засохшей крови, походка у некоторых хромая. Выглядели они так, будто только что вырвались из мясорубки.
И всё же удивляло другое. Почему Ланский не бросил своих, как трусливый хомяк, и не смылся один? Толстяк вполне мог кинуть раненых на произвол судьбы, а сам укатить в джипе подальше. Но он по-прежнему был здесь, рядом со своими солдатами. И это ломало привычный образ самодовольного обжоры, каким Ярослав привык его видеть.