– С людьми Трофима случилась беда по пути. Телефон я нашел в их машине.
Владимира это известие, похоже, совсем не задело. Он ненадолго замолчал, потом сухо сказал:
– Как только доберетесь до крепости 289, перегруппируйтесь. И ни в коем случае не возвращайтесь к Потанину.
– С чего вдруг? – Ланский нахмурился, но быстро сообразил. – Эти старые хрычи из Совета решили тебя прижать?
– Не прижать, а посадить под домашний арест в крепости 333, – голос Владимира стал почти ленивым. – Но главное другое: слишком многие недовольны вами. Если сейчас вернетесь, получите такое наказание, что мало не покажется. Пока никто не знает, что вы живы. Сидите тихо в 289-й и не высовывайтесь.
– Понял, – тихо сказал Лев Станиславович.
– И еще, – добавил Владимир, – когда прибудете, передайте Трофиму: пусть арестует Ярослава Косого, Станислава Хромова, Ярославу Журавлёву и Любовь Синявину. Подозреваю, что эти четверо после побега из Урала могли направиться именно туда. Ближайшие крепости – 333 и 289.
Ланский неловко посмотрел в сторону Ярослава, который сидел рядом. В голосе его прозвучала заминка:
– Но… он прямо тут, возле меня.
На том конце наступила тишина, потом Владимир ошарашенно спросил:
– Вы что, уже умудрились его поймать?!
– Ты можешь не поверить, – ещё больше смутился Ланский, – но, похоже, это скорее я в плену у него, а не наоборот.
Владимир даже не нашелся, что сказать.
Ярослав спокойно встретил взгляд Льва, который судорожно пытался объяснить, что именно Косой его спас – и, скорее всего, он бы погиб, если бы не это вмешательство.
Наконец, Владимир тяжело вздохнул и произнёс уже другим тоном:
– Передай ему: мы забываем все старые обиды. Более того, я, Владимир Ланский, теперь должен ему.
– Они хотят закрепиться в крепости 289 и стать её полноправными жителями, – осторожно вставил Лев Станиславович.
– Пусть говорят об этом напрямую с Трофимом, – безразлично бросил Владимир.
– Фух…, – выдохнул Ярослав с облегчением. Камень, давивший на грудь, будто сдвинулся.
В последнее время его тяготило постоянное давление со стороны Консорциума Потанина. Кому охота оказаться мишенью корпорации, что держала под рукой больше двадцати крепостей?
Но он ясно понимал: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Владимир узнал, кто на самом деле тогда распорол шины. Достаточно вспомнить, с какой ненавистью тот поклялся уничтожить Станислава Хромова, – и сразу становилось ясно: эта история ещё не закрыта.
Косой задумался о словах Владимира. Куда могла податься Ярослава Журавлёва после бегства из Урала? В 289-ю? В 333-ю? А может, вообще дальше?
Даже несмотря на то, что у Любы Синявиной была странная способность исчезать в тенях, далеко уйти вместе с Журавлёвой они вряд ли могли.
Ярослав перевёл взгляд на Лёшку и Лариску. Все они слышали разговор Ланского с Владимиром. В их глазах вспыхнуло то же чувство, что и у него: восторг и облегчение. С этого момента они переставали быть беглецами. Теперь у них был шанс стать законными жителями крепости 289.
Ярослав Косой изначально вытащил Льва Станиславовича Ланского лишь для одной цели – чтобы через него пробиться в крепость. Цель достигнута, план сработал – и можно было считать задачу выполненной. НЕ до конца, конечно, но что уж.
А уж как дальше Ланский и Владимир Ланский будут выкручиваться, убеждать Консорциум Сечина и надзирателя крепости 289 – это их головная боль. Корпорации постоянно грызлись и торговались между собой, но рано или поздно шли на уступки: бизнес есть бизнес. Судя по голосу Владимира, особых препятствий не предвиделось.
Старик Ван вздохнул и глухо произнёс, словно самому себе:
– Что для нас кажется безвыходным, для них решается парой слов…
Ланский усмехнулся, откинулся на спину и сказал:
– Если уж мы дали слово, то Консорциум Потанина выполнит обещанное. Разве станет такая махина лгать горстке беженцев вроде вас?
Тут старик Ван прищурился и спросил в упор:
– Ведь Ярослав спас тебе жизнь, так?
– Ну… да, – удивлённо признал Ланский.
– А ты – большая шишка, – старик говорил тихо, но в его взгляде мелькнула стальная проницательность. – Твоя жизнь весит немало. И разве будет достаточно просто протащить нас в крепость? Если про это прознают другие, то решат, что люди Потанина – жадные скупердяи. Ярослав в своё время вытащил меня из города и поверил, что я смогу быть полезен. Так вот, пришёл час доказать, что не зря здесь.
Ван прекрасно понимал: он не был ни богачом, ни дипломатом, да и мир видел только краешком глаза. В глазах Ланского он выглядел, наверное, как деревенский мужик, возомнивший себя торговцем. Возможно, Лев Станиславович про себя посмеивался, что такой старик вообще решился что-то требовать. Но Вану было всё равно. Ради Косого он был готов и нахальничать, и выглядеть смешным – лишь бы выжать побольше выгоды.