Однажды Лёшка тоже порывался заглянуть внутрь, но Косой остановил его. Тогда он сказал другу, что однажды непременно проведёт его внутрь, в крепость, и они будут жить как люди. Но сам Ярослав в те слова не верил – это была лишь попытка дать надежду.
И вот теперь они стояли здесь, у самого входа. И вскоре станут частью этого мира.
Из ворот показалась группа людей. Вперед выступил мужчина средних лет – статный, приглаженный, с лицом, которое словно вырезали из камня. Он приветливо улыбнулся Льву Станиславовичу Ланскому:
– Добро пожаловать, босс Ланский. Простите, что не встретил вас раньше!
Но лицо Ланского сразу омрачилось. В голосе зазвенела сталь:
– И ты думаешь, простого извинения достаточно? Я торчал у этих ворот добрый час!
Трофим (так звали администратора) ещё шире натянул улыбку, чуть поклонился и зачастил:
– Я сразу отправил людей за вами, как только получил распоряжение от Владимира. Но связь с ними оборвалась. Иначе бы давно ожидал вас здесь, у входа.
Ланский больше ничего не сказал, лишь коротко кивнул и первым шагнул в крепость 289. Бросил через плечо солдатам:
– Грузовик – внутрь. Давай, проезжай!
Но Трофим вдруг поднял руку, остановил и громко возразил:
– Минутку. А кто у вас в кузове? Разве они не должны выйти на осмотр?
И тут всё произошло мгновенно. Ланский резко обернулся и со всего размаха отвесил ему пощёчину. Звонкий хлопок эхом прокатился по площади.
– Не забывайся! – прорычал он. – Как ты смеешь проверять грузовик Консорциума Потанина?!
Все вокруг остолбенели. Это же был Трофим – надзиратель крепости 289! И вот его шлёпнули прилюдно, как мальчишку.
Косой едва не присвистнул от удивления. Он не ожидал, что Ланский сорвётся так резко. И только сейчас Лев Станиславович нашёл шанс сыграть ту самую роль – важной фигуры, человека, перед которым дрожат стены. На самом деле, зная его чуть ближе, Ярослав понимал: это не настоящая натура Ланского. Это маска. Он защищал себя и свою команду, прикрывался агрессией, заставлял людей бояться. Вот почему в крепости 334 его имя произносили шёпотом и с уважением.
Ярослав не знал, что судьба надзирателя той самой крепости, решилась в одно мгновение – по слову Владимира Ланского. Он не доехал до ссылки в крепость 178, умер в дороге. И всё же именно такие примеры и показывали: слово Консорциума может убить без выстрела.
И теперь Косой смотрел на Ланского уже другими глазами. Интересный всё-таки человек: вроде и хвастун, и трусоват, а вот же – разыгрывает карту "большого босса", чтобы провести в крепость и их, и Ульяну с её двадцатью восемью учениками.
Трофим, получив пощёчину, стоял с опущенными глазами. Щёка его наливалась красным, но он не сказал ни слова. Ланский скривил губы в кривой улыбке:
– Что случилось, Трофим? Забыл, где твоё место?
– Нет, – тихо выдохнул тот, – не забыл. Босс Ланский, проезжайте.
Он даже не заикнулся о том, почему люди, которых он посылал навстречу, не вернулись. Словно это его и не касалось.
Косой сидел в грузовике и молча наблюдал. Вот она – настоящая сила Консорциума. Не оружие, не стены, а страх и власть.
В этот момент из ворот показались ещё несколько людей. Они почтительно поклонились боссу и в один голос произнесли:
– Босс Владимир велел нам ждать вас здесь.
Лев Станиславович Ланский поднял брови и с лёгкой, но властной улыбкой спросил:
– Вы люди моего младшего брата?
– Так точно, сэр, – отозвались воины.
Ланский довольно кивнул, и на его лице заиграла сияющая улыбка:
– Отлично. Веди нас. – Он резко обернулся к Трофиму: – Ты продолжай заниматься своим делом. Сегодня вечером я пришлю людей, они передадут тебе идентификационные данные. Распечатаешь около сорока карт и вышлешь нам.
– Всё понял, – уважительно поклонился Трофим.
Ланский сел в прибывший за ним внедорожник. Ярослав Косой проводил взглядом темные силуэты в кузове грузовика, которые медленно скрывались за воротами крепости 289. Трофим остался стоять у ворот, задумчиво прищурившись, словно обдумывал что-то важное, но вслух ничего не сказал.
Когда колонна въехала внутрь, Лёшка Проныра высунулся из кузова и восторженно выдохнул:
– Брат, гляди, какие тут улицы! Чистота-то какая!
– Брат, а дома! Смотри, какие высокие! – он таращил глаза, словно ребёнок, впервые увидевший цирк.
И правда – после их скромного поселения, где всё ограничивалось низкими одноэтажными развалюхами, тут возвышались крепкие двух- и трёхэтажные строения. Некоторые дома и вовсе поднимались на пять-шесть этажей, будто напоказ всем чужакам. Так что бедолага реально думал, что дома высокие.