С каждой минутой возле ворот собиралось всё больше парней. Любопытство – двигатель любой толпы. К тому же Журавлёва после перевода успела стать здесь кем-то вроде местной знаменитости: то ли за счёт загадочности, то ли просто потому, что новенькие всегда привлекают внимание. Ну а остальным лишь дай повод поглазеть – шум, скандал, чужая драма, всё лучше скучных уроков.
У Косого внутри всё похолодело.
– Мы знакомы! – выкрикнул он, чувствуя, что ситуация ускользает из рук.
Сначала надо было закончить инцидент и желательно малой кровью. Если уж в первый же день на него повесят обвинение в грабеже – это будет фарс, да ещё какой! Но хуже всего было то, что Журавлёва, похоже, не собиралась его жалеть: она осмелилась так легко и нагло вывалить на него подобное обвинение. "Да как она вообще додумалась? – лихорадочно думал Ярослав. – Я ведь честно обменял тот кинжал на еду! А теперь она выставляет меня вором! Вот же лахудра…"
Он вскинул голову, глядя на неё исподлобья. Внутри клокотала обида: "Ладно уж, забрала кинжал – чёрт с ним. Куплю новый и лучше. Но какие ещё к чёрту грабежи?"
Толпа между тем зашумела, переглядываясь: кто прав, кто врёт?
– Вы что, и правда знакомы? – недоверчиво бросил кто-то. – Что-то не похоже.
– Да мы знакомы, – поспешно подтвердил Косой, чувствуя, что каждая секунда играет против него. – Это недоразумение, честное слово. Я тоже учусь в тринадцатой школе.
– Тогда назови её имя, – потребовал один из старшеклассников, прищурившись.
– Ярослава Журавлёва! – выпалил Косой.
Он надеялся, что этим одним ударом разрушит её ложь. Но тут в толпе раздался насмешливый смешок.
– Ха! – усмехнулся парень с ухмылкой. – Какой же ты хитрый! Ты даже не знаешь: её зовут Ярослава Косая.
У Ярослава внутри всё оборвалось. Словно молния ударила в затылок. Он едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Что угодно ожидал, но не такой наглости. Взгляд его метнулся к Журавлёвой – и что же? Она стояла спокойно, ни тени смущения, будто всё так и должно быть. Ей даже нравилось, как он корчится, выставленный дураком перед десятками глаз.
"Если в её бумагах написано, что она – это я, то кто тогда, мать его, я сам?!" – ярость и бессилие разрывали его изнутри.
– Ну а ты чего без формы? – раздался новый голос из толпы. – Если и правда из нашей школы, где твой пиджак? В каком классе учишься, как зовут-то?
Косой заставил себя дышать ровно, хотя руки дрожали. Постарался взять себя в руки и сказал с вызовом:
– Если я скажу, что тоже Ярослав Косой – вы ведь всё равно не поверите.
Рядом Лёшка уже давился смехом. Тупой дебил, что тут скажешь. Правильно, что решил скинуть его как балласт. Ему явно было в удовольствие смотреть, как брат выкручивается. Он бросал на Журавлёву внимательные взгляды, будто пытался понять, что за человек эта девчонка, раз умудрилась так легко загнать Косого в угол.
Для Лёшки это всё было даже забавным фарсом: редко кому удавалось вот так сыграть на нервах Косому. А уж эта девчонка точно была не из простых: обычным людям ни к чему скрывать своё настоящее имя.
Пока Ярослав пытался оправдаться перед толпой, Лёшка вдруг сделал шаг к Журавлёвой, расправил плечи и заговорил с ехидной любезностью:
– Здравствуйте, старшая сестрёнка. Я младший брат Ярослава Косого, зовут меня Лёшка Проныра.
И тут произошло странное. Журавлёва, которая только что с каменным лицом рушила репутацию Косого, вдруг смягчилась. Губы её тронула лёгкая улыбка, голос прозвучал мягко, почти ласково:
– Привет. Я хорошая подруга твоего брата.
Лёшка недоверчиво покосился на Ярослава, которого уже обступили со всех сторон. "Вот это да… хорошая подруга? С такими подругами врагов не надо", – усмехнулся он про себя.
В итоге, подхватив Косого за локти, целая группа учеников почти насильно повела его в департамент по учебным делам.
Учитель, сидевший там, вспыхнул, как спичка, услышав, что кто-то пытался ограбить ученицу. В кабинете запахло пылью и чернилами, стулья скрипели под толпой. Но стоило ему разглядеть бумаги Косого – и тон учителя изменился: строгость улетучилась, сменившись уважительной вежливостью.
Вчера ему пришло распоряжение: в старшие классы зачисляют одного ученика, в младшие – ещё двоих. Приказ был от самого директора, с особым указанием – относиться к этим троим с максимальным вниманием. Все они имели отношение к Трофиму, смотрителю крепости 289.
Формально, конечно, за всем стоял Консорциум Сечина. Но пока их интересы не задевали, реальной властью в крепости распоряжался именно Трофим. Для простых людей на улицах он был фигурой куда более весомой, чем любой там "консорциум".