"У него нет медицинских навыков."
Тишина сгустилась, как в гробу. В голове Ярослава что-то щёлкнуло.
- Ты, мразь! – выдохнул он. – Да ты, оказывается, вообще не врач! Какого чёрта ты тут сидишь в халате, как будто жизнь спасаешь? Ты хоть знаешь, сколько из-за тебя могло помереть?
Он обвел взглядом клинику – облупленные стены, полки с пыльными банками, коробки с травами и лекарствами. Внутри всё выглядело так, словно старый врач просто встал однажды и больше не вернулся. А сынок его, нахрапом и с листочком рецептов, решил, что может занять это место. Он просто давал пациентам старые рецепты, наугад сопоставляя их с симптомами.
- А ты что думал? – процедил Косой сквозь зубы. – Что если повезёт – выживут, а нет – ну такова судьба?
В голове всплыли случайные разговоры в подворотнях, глухие жалобы бабок, разговоры о "чудо-враче", что никого не спас, но всех лечит. Люди привыкли, что умирают – и на врача не ропщут.
Доктор съежился, как мокрый щенок под градом. Его глаза дёргались, губы пересохли, и он больше не пытался оправдываться.
- Старик всё записал… я просто продолжал… ну, людям же легче становилось….
- От травы легче и корове, – отрезал Ярослав. – Но это не делает тебя ветврачом.
Он шагнул ближе, взял стоящий рядом котел – тот самый, с которым вышел утром. Его тяжелое дно царапнуло по полу. Доктор пригнулся.
- Расслабься, – процедил Косой. – Убивать не буду. Пока. Но знай: если ещё хоть раз услышу, что ты кому-то дал "лекарство", не понимая, от чего оно… сварю тебя в этом котле по частям, понял?
Тот быстро закивал, испуганный до безмолвия.
Ярослав повернулся и вышел из клиники. В воздухе уже висела вечерняя прохлада. Он шагал быстро, думая. Да, свитки потрачены. Один – на хвастовство, другой – на обман. Но теперь он знал главное: нельзя бездумно использовать такие вещи. Сначала – проверяй цель. Узнавай. Думай.
Он поднял взгляд к тёмному небу.
- Надеюсь, ты мне ещё дашь шанс, – прошептал он мысленно, обращаясь к своему Дворцу. – Я буду умнее. В следующий раз – всё будет иначе.
Глава 8
Ярослав хмурился, выходя из той обшарпанной клиники, где воздух пах аптечной гнилью, а на подоконнике стоял облупленный горшок с засохшим алоэ. Руки чесались – как же хотелось заехать этому самозванцу по физиономии! Но, увы, формального повода не было: парень ведь даже не успел никого "залечить" у него на глазах. Да и сам Ярослав изначально пришёл туда вовсе не с проверкой – а, чтобы украсть навыки. Так сказать, заимствовать. По-тихому.
Он и правда подумывал пойти в доктора. После слов Лёшки, которые сперва показались ему вздором, идея засела в голове, как заноза. Лечить людей – это ж тебе не как рыбой торговать. Тут тебе и благодарность, и уважение, и, чего уж скрывать, кое-какая стабильность. Особенно в этих краях, где на каждого знахаря приходится сотня умирающих.
Но вот незадача: знаний – кот наплакал. Что он вообще понимал в медицине? Разве что умел отличить воспаление от ожога и мог наложить повязку так, чтобы не затекла кровь.
Дойдя до школы – своей временной берлоги, где он с Лёшкой прятались от кислотных дождей и прочих "подарков" внешнего мира, – Ярослав остановился под козырьком, достал из кармана кусочек сушёной рыбы и начал грызть, глядя в мутное небо.
И тут, как гром среди ясного неба – всплыла в памяти сцена со вчерашнего вечера. Та самая, возле ломбарда. Женщина в рваном пальто, кричащая над телом мужчины, из которого буквально хлестала кровь. И эта тишина после его последнего вздоха. Глаза открыты, рот полуоткрыт – будто не понял, что произошло.
Именно тогда Ярослав полез в карман – чтобы проверить собственную рану от воробьиного клюва. Место между большим и указательным пальцем, где ещё вчера сочилась кровь, сегодня покрылось плотной, сухой коркой. Струп. И это всего за сутки!
- Да быть не может…, – пробормотал он и опустил взгляд.
Черная мазь. Та самая, что ему досталась почти случайно – он даже не сразу понял, что она делает. Просто намазал на ссадину по инерции, как любой уличный бывалый парень, у которого от постоянных стычек уже выработалась привычка — рану затыкать хоть тряпкой, хоть грязью, лишь бы не мешала.
Но теперь, вспоминая весь процесс заживления, он понимал: обычно на такую ранку уходило дней семь, если не больше. А тут – сутки. И не просто затянулась, а прямо-таки отполирована временем. Как будто её заклеили изнутри.
И вот тут в голове его раздался щелчок. Настоящий, громкий, как будто кто-то включил свет в давно заброшенной комнате.