Но Ярослав уже понял, откуда дует ветер. Всё это – отголоски покровительства восса Ланского. Даже Дунин, этот столичный бюрократ, теперь старался быть с ним почтительным. Власть… она притягивает, как магнитит иголку компаса. И вокруг сразу начинают суетиться те, кто умеет чувствовать перемены в воздухе.
Он не стал тянуть.
- А насчёт клиники… можно ли мне… ну, туда переехать?
- Конечно можно! – просиял Дунин. – Забирай всё под ключ! Там теперь пусто. Считай, что тебе отдали официально.
Вот и капитальным домом обзавёлся, не то что эта лачуга. Нет, крутая штука этот дворец в голове. Чувствую, мы ещё и не такое с ним поднимем.
Чиновник ушёл, сложив руки за спиной, насвистывая что-то бравурное.
Не успел Ярослав обернуться, как в дверь снова постучали. Это был старик Ван, местный мудрец и торговец, с деревянной коробкой подмышкой – в ней, скорее всего, были или настои, или медицинские книги. А сразу за ним стали подходить и другие — важные люди из кирпичных домов, представители зажиточной верхушки: владелец игорного дома, хозяин лавки тканей, вдова с мешками зерна на складе.
Он ещё ничего не сделал – но в глазах этих людей он уже стал кем-то, с кем надо считаться.
- Поздравляю, Ярослав! – добродушно произнёс старик Ван, опираясь на выточанную из ясеня трость. – Теперь ты хозяин кирпичного дома, а не какой-то там лачуги из фанеры и тряпок!
Он приподнял тяжёлую крышку плетёной коробки и с достоинством вручил её Ярославу. На самой коробке был выбит иероглиф удачи, а в узелке лежала записка: "Для Косого и Проныры – в дело!"
- Вот, держи. Подарочек для тебя и Лёшки. Вы всё ещё в рост идёте, сил на двоих не хватает, а с этим – окрепнете как медведи! – сказал старик с гордостью.
Ярослав, конечно, не удержался. Сунул нос в коробку, приподнял белёсый, слегка липкий комок, похожий то ли на высушенную морскую капусту, то ли на чужую тайну из аптечки древней ведьмы. Взгляд его стал осторожным:
- А это... что за субстанция?
- Вот это уже обидно, – всплеснул руками Ван Фугуй. – Это ж птичье гнездо! Целебная вещь, сам хранил с войны. Очень питательная! Из неё суп варят, кожу молодит, кости укрепляет, даже память улучшает.
Ну и где бы такую хрень мог вообще увидеть. Ну, а сейчас опознать.
- Подожди… – нахмурился Ярослав. – А это не то ли, про что учитель говорил? Мол, сделано из слюны этих… как их… саранганов?
Вспомнил кое-что про эту хрень. Смотрел как-то в фильме про путешествия, что есть такие птицы, что делают себе гнёзда из какой-то фигни и их добывают и они съедобны. Но на востоке и кузнечиков жрали как заздрасти, так что….
- Саланганов! – возмущённо поправил старик. – Птичка такая – гнездо на потолке лепит из слюны. Уникальная, редкая, почти святая!
- А мне вот всегда казалось, – продолжил Ярослав, подозрительно вороша белую массу палочкой, – что вязкость у этой "слюны", как у… соплей. Не исключено, что мы с тобой сейчас смотрим на птичьи сопли, высушенные временем. Хм?
Старик Ван покраснел, как закат над болотами, и хлопнул себя по бедру:
- Ну зачем ты так, а?! Сопли, говоришь... Вот, скажи мне: а "кровавое птичье гнездо"? Слыхал про такое? Оно, между прочим, ценится в десять раз дороже – пять тысяч рублей за малюсенькую порцию, а то и все десять тысяч. Из чего оно, по-твоему?
- А это, выходит, сопли, перемешанные с кровью? - рассуждал вслух Ярослав, уже сам не зная, то ли смеяться, то ли блевотный рефлекс держать.
Они переглянулись. Старик вздохнул, словно пережил личную драму – и, всё же, не забрал коробку обратно.
- Всё вы, молодёжь, циники… Ешь – не умничай, – буркнул он напоследок.
Глава 13
- Отдай мне, если тебе не надо, – сердито буркнул старик Ван, делая неуклюжую попытку выхватить коробку. – И не порть мне настроение своими шутками. Из-за тебя даже мой подарок звучит, как какая-то мерзость!
Косой прижал коробку к груди, как будто спасал редкий артефакт, и поспешно шагнул в лачугу.
- Да ладно тебе, старик Ван, – хмыкнул он, уже закидывая коробку на деревянную лавку у стены. – Просто пошутил. Не хотел обидеть, ей-богу. На вкус не пробовал, а уже язык распускаю.
Просто было обидно, что не книги по медицине, как расчитывал.
Он бросил взгляд через плечо и увидел за спиной старика небольшую процессию из пяти-шести человек. Все держали в руках какие-то узелки, коробочки, мешочки. Кто-то притащил даже банку мёда, кто-то – пучок свежей редьки.
Если бы их назвали "оруженосцами", это бы оскорбило само слово "оружие". Скорее уж – вежливые носильщики добрых намерений.