Доктор съежился, как мокрый щенок под градом. Его глаза дёргались, губы пересохли, и он больше не пытался оправдываться.
- Старик всё записал… я просто продолжал… ну, людям же легче становилось….
- От травы легче и корове, – отрезал Ярослав. – Но это не делает тебя ветврачом.
Он шагнул ближе, взял стоящий рядом котел – тот самый, с которым вышел утром. Его тяжелое дно царапнуло по полу. Доктор пригнулся.
- Расслабься, – процедил Косой. – Убивать не буду. Пока. Но знай: если ещё хоть раз услышу, что ты кому-то дал "лекарство", не понимая, от чего оно… сварю тебя в этом котле по частям, понял?
Тот быстро закивал, испуганный до безмолвия.
Ярослав повернулся и вышел из клиники. В воздухе уже висела вечерняя прохлада. Он шагал быстро, думая. Да, свитки потрачены. Один – на хвастовство, другой – на обман. Но теперь он знал главное: нельзя бездумно использовать такие вещи. Сначала – проверяй цель. Узнавай. Думай.
Он поднял взгляд к тёмному небу.
- Надеюсь, ты мне ещё дашь шанс, – прошептал он мысленно, обращаясь к своему Дворцу. – Я буду умнее. В следующий раз – всё будет иначе.
Глава 8
Ярослав хмурился, выходя из той обшарпанной клиники, где воздух пах аптечной гнилью, а на подоконнике стоял облупленный горшок с засохшим алоэ. Руки чесались – как же хотелось заехать этому самозванцу по физиономии! Но, увы, формального повода не было: парень ведь даже не успел никого "залечить" у него на глазах. Да и сам Ярослав изначально пришёл туда вовсе не с проверкой – а, чтобы украсть навыки. Так сказать, заимствовать. По-тихому.
Он и правда подумывал пойти в доктора. После слов Лёшки, которые сперва показались ему вздором, идея засела в голове, как заноза. Лечить людей – это ж тебе не как рыбой торговать. Тут тебе и благодарность, и уважение, и, чего уж скрывать, кое-какая стабильность. Особенно в этих краях, где на каждого знахаря приходится сотня умирающих.
Но вот незадача: знаний – кот наплакал. Что он вообще понимал в медицине? Разве что умел отличить воспаление от ожога и мог наложить повязку так, чтобы не затекла кровь.
Дойдя до школы – своей временной берлоги, где он с Лёшкой прятались от кислотных дождей и прочих "подарков" внешнего мира, – Ярослав остановился под козырьком, достал из кармана кусочек сушёной рыбы и начал грызть, глядя в мутное небо.
И тут, как гром среди ясного неба – всплыла в памяти сцена со вчерашнего вечера. Та самая, возле ломбарда. Женщина в рваном пальто, кричащая над телом мужчины, из которого буквально хлестала кровь. И эта тишина после его последнего вздоха. Глаза открыты, рот полуоткрыт – будто не понял, что произошло.
Именно тогда Ярослав полез в карман – чтобы проверить собственную рану от воробьиного клюва. Место между большим и указательным пальцем, где ещё вчера сочилась кровь, сегодня покрылось плотной, сухой коркой. Струп. И это всего за сутки!
- Да быть не может…, – пробормотал он и опустил взгляд.
Черная мазь. Та самая, что ему досталась почти случайно – он даже не сразу понял, что она делает. Просто намазал на ссадину по инерции, как любой уличный бывалый парень, у которого от постоянных стычек уже выработалась привычка — рану затыкать хоть тряпкой, хоть грязью, лишь бы не мешала.
Но теперь, вспоминая весь процесс заживления, он понимал: обычно на такую ранку уходило дней семь, если не больше. А тут – сутки. И не просто затянулась, а прямо-таки отполирована временем. Как будто её заклеили изнутри.
И вот тут в голове его раздался щелчок. Настоящий, громкий, как будто кто-то включил свет в давно заброшенной комнате.
- Ну конечно! – выдохнул он. – Если этот ушлёпок в халате может выдать себя за доктора, почему я не могу? У него ни мозгов, ни совести, ни мази. А у меня – хотя бы одно из трёх есть. Да и опыт, будь он неладен.
Он уже представлял: повесить над дверью вывеску из старого ящика — "Ранозаживляющее отделение. Только ножевые!". Ни тебе бронхитов, ни язв, ни беременных. Чисто порезы, рваные раны и укус лютого зверя.
Зашил, намазал, отпустил. Всё. Быстро, эффективно, по-человечески.
А главное – без вранья.
Вспоминая старого доктора, Ярослав мрачно усмехнулся. При всей своей привычке бубнить и поучать, старик кое-что всё же понимал. Он всегда отказывался накладывать швы. Говорил, мол, без стерильных инструментов – ни-ни. Как только занесёшь грязь внутрь раны – всё, готовься к похоронам. Хоть зашейся. Вонючие микробы, говорил он, не прощают легкомыслия. Потому, даже если он и мог бы затянуть края раны ниткой, смысла в этом не было – заражение сделает своё дело быстрее, чем молитвы давнего врага.
Но вот у Ярослава была совершенно иная ситуация.
Во-первых, у него была чёрная мазь – та самая, с которой даже дырка от пули, казалось, должна зарасти за ночь. А во-вторых… ну, у него не было привычки сдаваться перед сложностями. Если у кого и получится забабахать клинику по лечению ножевых ран, так это у него.
И пока он так размышлял, ему в голову пришла ещё одна мысль.
А что, если в эту затею вовлечь Лариску? Юдина, та самая тихая, добрая девчонка с худыми пальцами, вечно теребящими край старого свитера. Тем боле, она всё ещё надеялась найти работу – хоть какую-нибудь. Пошив одежды, заплатки – всё, что угодно, лишь бы заработать пару лишних рублей. Проблема только одна: в их захудалом подоле и так все себе одежду штопали. Кому в нищете платить за латки?
А вот если бы она могла шить не одежду, а людей….
Ярослав даже покосился на свои пальцы. Мог бы и сам попробовать, конечно. Но представил, как выворачивает внутренности какого-нибудь бедолаги, и вздрогнул. А Лариска – кто знает? Вдруг не боится крови? Может, и не упадёт в обморок при виде торчащей из ребра кости. Хуже-то всё равно не будет.
Подумав так, он на следующее же утро отправился к учителю… к тому самому, школьному учителю, человеку с тяжёлым взглядом и лёгкой иронией на губах. Если кто и знал больше всех в городе, то это он. За ним ходили даже некоторые из крепостных чиновников, когда нужно было понять, как устроен мир.
Черников приподнял бровь, выслушав Косого.
- Ты серьёзно? Хочешь открыть клинику для раненых? Прямо так? Без подготовки? Ты хоть шить умеешь?
- Ну… в общем, не пробовал, – замялся Ярослав, – но вон Лариска умеет.
- Ладно, бог с ней, с Юдиной. А нити у вас есть? Медицинские?
- Какие нити?
Учитель замер. Потом, моргнув пару раз, продолжил:
- А анестетики есть? Ты же не думаешь, что люди спокойно будут лежать, пока ты им иглой по живому мясу водишь?
- Ане… что?
Тут в очередной раз чуть не прокололся. Имидж безграмотного, но стремящегося к знаниям человека сохранять непросто.
- Обезболивающее, Косой. Наркоз.
- А-а. Так прямо нет.
А ничего этого реально нет, во всяком случае даже не слышал про это.
На мгновение повисла тишина. Только ветер за окном перебирал сухие ветки.
- Слушай, Ярослав, – наконец выдохнул учитель, – да ты не просто неподготовлен. Ты – ходячая угроза. Ты вообще знаешь, почему наша клиника не берётся за подобные операции, даже когда к ним тащат умирающих?
Косой пожал плечами.
- Я думал, потому что они ленивые козлы.
- Нет, Ярослав. Потому что у нас нет ни инструментов, ни медикаментов. Даже в самой крепости такие вещи – дефицит. И если ты думаешь, что пара чернил и верёвка из бельевого шнура сделают из тебя хирурга, то…, – он замолчал и посмотрел на Ярослава так, будто видел перед собой наивного ребёнка, который собирается приручить бурого медведя палкой.
Но он только сжал губы.
В голове уже вертелся план. Возможно – бестолковый. Возможно – сумасшедший. Но если получится…
- Ещё одна тонкость, – продолжал степенно учитель, вытянув указательный палец, будто проводил им воображаемую линию на доске. – С анестетиками не всё так просто. Дашь мало – пациент будет визжать, как недорезанный. А если переборщишь – пиши пропало. Почки встанут, дыхание собьётся, и пока ты глаза поднимешь, он уже в лучшем из миров. А со швами и вовсе засада. Это не просто нитку вдеть и пошить, как подштанники. Надо учитывать прочность, чтобы не лопнули при первом чихе, и ещё – трение. Вдруг не пройдёт через ткань кожи? Вот тебе и вся наука.