Он ещё ничего не сделал – но в глазах этих людей он уже стал кем-то, с кем надо считаться.
- Поздравляю, Ярослав! – добродушно произнёс старик Ван, опираясь на выточанную из ясеня трость. – Теперь ты хозяин кирпичного дома, а не какой-то там лачуги из фанеры и тряпок!
Он приподнял тяжёлую крышку плетёной коробки и с достоинством вручил её Ярославу. На самой коробке был выбит иероглиф удачи, а в узелке лежала записка: "Для Косого и Проныры – в дело!"
- Вот, держи. Подарочек для тебя и Лёшки. Вы всё ещё в рост идёте, сил на двоих не хватает, а с этим – окрепнете как медведи! – сказал старик с гордостью.
Ярослав, конечно, не удержался. Сунул нос в коробку, приподнял белёсый, слегка липкий комок, похожий то ли на высушенную морскую капусту, то ли на чужую тайну из аптечки древней ведьмы. Взгляд его стал осторожным:
- А это... что за субстанция?
- Вот это уже обидно, – всплеснул руками Ван Фугуй. – Это ж птичье гнездо! Целебная вещь, сам хранил с войны. Очень питательная! Из неё суп варят, кожу молодит, кости укрепляет, даже память улучшает.
Ну и где бы такую хрень мог вообще увидеть. Ну, а сейчас опознать.
- Подожди… – нахмурился Ярослав. – А это не то ли, про что учитель говорил? Мол, сделано из слюны этих… как их… саранганов?
Вспомнил кое-что про эту хрень. Смотрел как-то в фильме про путешествия, что есть такие птицы, что делают себе гнёзда из какой-то фигни и их добывают и они съедобны. Но на востоке и кузнечиков жрали как заздрасти, так что….
- Саланганов! – возмущённо поправил старик. – Птичка такая – гнездо на потолке лепит из слюны. Уникальная, редкая, почти святая!
- А мне вот всегда казалось, – продолжил Ярослав, подозрительно вороша белую массу палочкой, – что вязкость у этой "слюны", как у… соплей. Не исключено, что мы с тобой сейчас смотрим на птичьи сопли, высушенные временем. Хм?
Старик Ван покраснел, как закат над болотами, и хлопнул себя по бедру:
- Ну зачем ты так, а?! Сопли, говоришь... Вот, скажи мне: а "кровавое птичье гнездо"? Слыхал про такое? Оно, между прочим, ценится в десять раз дороже – пять тысяч рублей за малюсенькую порцию, а то и все десять тысяч. Из чего оно, по-твоему?
- А это, выходит, сопли, перемешанные с кровью? - рассуждал вслух Ярослав, уже сам не зная, то ли смеяться, то ли блевотный рефлекс держать.
Они переглянулись. Старик вздохнул, словно пережил личную драму – и, всё же, не забрал коробку обратно.
- Всё вы, молодёжь, циники… Ешь – не умничай, – буркнул он напоследок.
Глава 13
- Отдай мне, если тебе не надо, – сердито буркнул старик Ван, делая неуклюжую попытку выхватить коробку. – И не порть мне настроение своими шутками. Из-за тебя даже мой подарок звучит, как какая-то мерзость!
Косой прижал коробку к груди, как будто спасал редкий артефакт, и поспешно шагнул в лачугу.
- Да ладно тебе, старик Ван, – хмыкнул он, уже закидывая коробку на деревянную лавку у стены. – Просто пошутил. Не хотел обидеть, ей-богу. На вкус не пробовал, а уже язык распускаю.
Просто было обидно, что не книги по медицине, как расчитывал.
Он бросил взгляд через плечо и увидел за спиной старика небольшую процессию из пяти-шести человек. Все держали в руках какие-то узелки, коробочки, мешочки. Кто-то притащил даже банку мёда, кто-то – пучок свежей редьки.
Если бы их назвали "оруженосцами", это бы оскорбило само слово "оружие". Скорее уж – вежливые носильщики добрых намерений.
На самом деле, все эти люди были старыми знакомыми, кто-то из соседей, кто-то из лавочников, кто-то, с кем Ярослав торговался раньше. Теперь же они пришли не по делам – а с дарами. Это был тонкий намёк: мы тебя признаём своим. И в тех краях, где всё решалось выживанием, это значило очень много.
Ярослав не стал изображать излишнюю скромность. Лёшка всё ещё лежал в лихорадке, да и сам он не отказался бы от питательного супчика или пары тонизирующих настоек. Если люди приносят – значит, нужно брать.
- Слушай, Косой…, – старик Ван дёрнул его за рукав и увёл чуть в сторону, – тебе бы по-хорошему уже сегодня вселиться в ту клинику. Там ведь не только приёмная, а целых два дополнительных домика по бокам! А двор, ты глянь — ну чисто усадьба, не меньше десяти квадратов!
- Надо будет сходить глянуть, – кивнул Ярослав. – Спасибо, старик.
- Да подожди, это ещё не всё, – Ван заговорщически понизил голос. – босс Ланский, сам лично, передал с караваном несколько коробок медикаментов. Вещи дорогие: противовоспалительные, анестетики, спиртовые растворы – всё, что доктор прописал, и даже больше. Я сказал, чтоб всё сразу несли в клинику.
- Анестетики? – удивился Ярослав. – Да кому они тут нужны?
- А вот тут внимание! – ткнул в него пальцем старик. – Некоторые из этих долб… кхм… некоторых потянуло на зависимость. Понимаешь? Они это глушат как сигареты – чтобы забыться. Сам раз проглядел – и всё, понёс убытки. Так что охраняй это, как свою задницу.
Ярослав покачал головой. Мир окончательно сошёл с ума: то сопли в подарок, то анестетики вместо табака….
- А ещё, – добавил Ван, ухмыляясь, – тебе там баннер прислали.
- Баннер?
Нет, ну реально, здесь? Или он просто про вывеску говорил.
- Да, такой здоровенный… На нём золотыми буквами вышито: "Народный врач подола крепости 334". Повесишь над входом в клинику – чтобы все знали, кто теперь тут главный по здоровью!
А… просто тканевую вывеску. А то как скажут, хоть стой, хоть падай.
Ярослав только хмыкнул. А ведь ещё месяц назад я торговал сушёной крапивой и костяным мылом...*
На рассвете Косой вместе с Ларисой Петровной Юдиной – или просто Лариской – собрали свои нехитрые пожитки, связали узлы и покинули старую лачугу, в которой прожили не один тяжёлый день. Направились они к новому месту – кирпичной клинике, с большими, настоящими окнами и столами, а не сколоченными наспех досками. В этом доме пахло не пылью и страхом, а возможностями.
- Кто захочет всю жизнь прозябать в дырявой халупе, если можно жить в настоящем доме? – усмехнулся Ярослав, подхватив на спину Проныру, всё ещё горячего от лихорадки, но уже с ясными глазами.
Он уже прикинул: в одной комнате они с Лёшкой, в другой – Лариска. Девушка и так ради них бросила свой кирпичный дом и переселилась в убогую лачугу – теперь справедливость восстановлена. Одно из его сокровенных желаний сбылось – Юдина снова будет спать под тёплой крышей, в доме с дверью, которую не продувает северный ветер.
Но стоило Ярославу переступить порог клиники, как он застыл, ошарашенный.
Прямо посреди стены, над аккуратным белым столом, висел огромный баннер. Ткань была алого цвета, с золотистой вышивкой, вьющейся по краям. А по центру сияли крупные и торжественные иероглифы – точнее, уже русские буквы:
"Волшебные руки возвращают весну. От Ланского"
Ярослав поджал губы. Ну конечно, "весну" он теперь возвращает. Прям сказочник.
Он вспомнил, что по словам старого Вана, пока этот баннер висит в клинике, никто не посмеет даже подумать о том, чтобы тронуть Ярослава. Это своего рода амулет – молчаливый знак того, что этот парень под защитой самого Ланского.
Хотя сам Ярослав понятия не имел, насколько серьёзно этот человек к нему относится. Может, просто дал своим людям команду из уважения к лекарству. А может, решил поиграть в великодушие.
- Наверное, для него первый в жизни беженец, кому он поручил "восстанавливать весну", – проворчал Ярослав, усмехнувшись про себя.
Он осторожно уложил Лёшку на чистую койку, заботливо накрыл одеялом, поправил подушку. Насте он ничего не сказал ночью, не хотел тревожить её. Но утром она сама всё увидела – бледное лицо мальчика, жар и слабость. Теперь она не отходила от него ни на шаг.
Лёшка, лежа с влажным лбом, вдруг посмотрел на неё виновато, голос у него был еле слышен: