- Вернитесь в дом, – спокойно, но твёрдо сказал Ярослав, повернувшись к Лариске и Лёхе. Те, хоть и с тревогой на лицах, кивнули и поспешили скрыться за дверью.
Ярослав выпрямился, бросил последний взгляд на валяющихся на земле солдат и, не торопясь, направился к воротам. В голове всё вертелся один и тот же вопрос: "Чего это им вдруг понадобилось лезть через забор в гражданке, да ещё ночью?"
Ответ, увы, был очевиден. Они пришли не с дружеским визитом. Они охотились. Вернулись по его следу – и явно с целью прижать, взять врасплох, застать его безоружным и запутанным. Явились по поводу пропавшего пистолета. Хотели докопаться до истины, но так, чтобы не потревожить босса Ланского, который, несомненно, наблюдал за происходящим из-за кулис.
"Если они найдут оружие – значит, молодцы, раскрыли дело. А если нет – отвечать придётся им самим. Ведь тот убитый управляющий был не последним человеком в крепости…" – хмурился Ярослав.
Да, если бы с тех пор носил ствол с собой, особенно когда собирал травы – мне бы пришёл конец. Эти ребятки с удовольствием повесили бы всё на меня…»
Трижды за сегодня Ярославу пришлось напомнить себе: никогда не расслабляйся. Неважно, насколько ты умён или хитер – если кулак у тебя меньше, ты в опасности.
Да, он уложил троих за минуту. Даже меньше. И то, потому что они медоенно лезли к нему во двор, а так бы всё вышло быстрее. Но это ведь не значит, что их командир всё проглотит и забудет. Скорее наоборот.
А тот командир уже кипел от ярости. Офицер из частной армии, лысеющий и с лицом, натянутым как старая перчатка, буквально пылал гневом. Его бойцы, его подчинённые, солдаты крепости – и вот так позорно вырублены каким-то беженцем! Скандал, насмешка! Об этом только начни болтать – и он потеряет лицо! Да ещё и самому пришлось ломиться сюда, чтобы вытаскивать своих идиотов. Позорище.
Он уже открыл рот, чтобы отдать приказ выбить дверь – но она вдруг отворилась сама.
На пороге, в лёгком свете луны, стоял Косой. Он был спокоен, даже расслаблен. На нём – большой, неуклюже накинутый плащ, сшитый из алого баннера, на котором чёрным по золотому было выведено:
"Чудотворные руки даруют вторую весну – от Льва Станиславовича Ланского".
Солдаты, столпившиеся за спиной офицера, остолбенели. Они молча смотрели на эту странную фигуру, будто на святого из анекдота, случайно зашедшего не в ту часовню.
Лицо офицера скривилось. Он понял, что теперь его действия ограничены. Плакаты с подписью самого босса Ланского – это не просто драпировка. Это неприкосновенность. Пусть даже временная, пусть даже иллюзорная – но прокатит ли риск? Вот в чём вопрос.
Офицер стоял молча, будто переваривал увиденное. Потом вдруг, к удивлению всех, фыркнул и даже усмехнулся – не громко, но с каким-то изломанным сарказмом.
- Баннером прикрылся…. Защитная мантия от босса Ланского, что ли? Фокусник….
Косой не шелохнулся. Он стоял прямо, как струна, настороженный до предела, не спуская глаз с лица офицера. Ему было не по себе – и это чувство он знал хорошо. Оно бывало перед схваткой. Он боялся не побоев – он боялся безумия, которое может заглушить здравый смысл. А если этот командир не сдержится и решит взять верх силой, несмотря ни на какие "рекомендации сверху"?
Но офицер, бросив на Ярослава ледяной взгляд, лишь обошёл его стороной, как старую вывеску.
- Обшарить всё, – резко бросил он своим.
Ярослав шагнул за ними, след в след, не скрывая насмешки:
- Разве вас не учили, что два обыска в одних трусах – это уже извращение?
Командир резко обернулся. Его лицо перекосило от злости, особенно когда он увидел своих троих бойцов, до сих пор катавшихся по двору, как подстреленные караси. Он сплюнул на землю:
- Жалкие дармоеды…
Он повернулся обратно к Ярославу:
- Слушай внимательно. Меня зовут Валентин Бастон. Можешь передать это лично Ланскому, если хочешь, чтобы он вступился за тебя.
- Ну как я могу? – невинно развёл руками Ярослав. – Вы ведь ничего плохого не сделали. Просто пришли ко мне домой ночью, с друзьями, через забор. Самое обычное дело.
Офицер смерил его тяжёлым взглядом, но ничего не сказал. Солдаты тем временем закончили копаться в углах и сарае. Один из них подошёл, вытянулся и отчеканил:
- Чисто. Ничего нет.
Константинов скривился, будто проглотил что-то кислое, и резко развернулся.
- Уходим!
Солдаты поспешно засеменили за ним, пытаясь не наступить на лежащих товарищей. Офицер уже почти дошёл до калитки, но вдруг приостановился, обернулся и посмотрел на Ярослава долгим взглядом. В этом взгляде было что-то странное – смесь зависти, грусти и злости, вперемешку с лёгким уважением.
- Жаль, что ты не родился в крепости, – сказал он негромко. – Ты был бы куда лучшим солдатом, чем эти пустозвоны.
Он ушёл. Во дворе повисла тишина. Только ветер шелестел баннером на плечах Ярослава, с которого торжественно свисала надпись:
"Чудотворные руки возвращают весну – от Льва Станиславовича Ланского"
Но Ярослав не улыбался. В голове у него зазвенел тревожный колокол.
"Подожди-ка… Валентин Бастон…. А ведь убитый управляющий с фабрики… его звали Ван Бастон. Неужели… родственник?"
Он провёл рукой по лицу. Всё складывалось. Валентин вернулся не потому, что был рьяным служакой. Он искал убийцу. А раз так, то в следующий раз он не остановится ни перед чем.
Глава 15
Когда Косой узнал фамилию офицера – Бастон, – у него внутри всё похолодело. Фамилия была слишком знакомой, слишком значимой, чтобы просто отмахнуться. Он сразу понял: теперь всё может пойти по наклонной. Этот человек – не из тех, кто отпускает дело на самотёк. Он будет копать, пока не докопается – и если не до правды, то хотя бы до крови.
Рассвет только начинал разгонять остатки ночи, когда Ярослав распахнул скрипучую дверь клиники. На улице уже бодро скреб тротуар метлой старик Ван. Щёки его были красные от утренней прохлады, а усы топорщились, как у разгневанного кота. Завидев Ярослава, он отбросил метлу в сторону и сразу подошёл ближе, приглушая голос:
- Ну и что там стряслось у тебя ночью, а?
- Да ничего особенного, – Ярослав пожал плечами, но глаза его были усталыми. – Эти недобитки из частной армии снова приползли, устроили ночной обыск. Через стену полезли, как воришки.
Старик Ван аж поперхнулся и сплюнул себе под ноги:
– Да чтоб им пусто было, окаянным! Всё у них – беженец да подозреваемый. Словно у нас на лбу написано, что мы воры и убийцы. Даже зная, что тебя сам Ланский поддерживает, они что – совсем страх потеряли? Повторный обыск, мать его….
- Не стоит так кипятиться, – хмуро пробормотал Ярослав, глядя на него в упор. – Ты чего так переживаешь за мои беды, будто тебе самому нож к горлу приложили?
Старик засмеялся – хрипло, как ржавая бочка:
- А как же не переживать-то? Удивительно, но тоже не вчера родился. И вижу, что ты не простой парнишка. Ты, может, ещё сам не знаешь, как далеко зайдёшь. А я вот, может, и не доживу, но гляну напоследок, как один наш пацан вверх по лестнице жизни карабкается. Вон, кстати, новую партию «Чёрного мази» в крепость отправил. Пусть там сопли свои подтирают!
Он уже собирался снова схватиться за метлу, как вдруг где-то с конца улицы раздался дикий крик.
- Доктор! Доктор, ради всего святого, спасите меня!
Клиника ещё не успела толком проснуться, а в сторону двери уже несся человек. На бегу он прижимал к телу правую руку, из которой хлестала кровь. Лицо его было искажено болью и паникой, глаза вытаращены. На окровавленной рубашке виднелся кривой порез, будто его зацепило чем-то острым и неровным.
Ярослав подхватил пациента буквально на лету, затащил внутрь клиники и коротко крикнул в сторону двора:
- Лариска! Тряпки и кипяток, живо!
Мужчина, что вбежал в клинику, дрожал как осиновый лист. Кровь струилась по его руке густыми алыми потёками, оставляя тёмные пятна на поношенной рубахе. Но Косой, едва бросив взгляд, понял – ничего смертельного. Порез, пусть и глубокий, но не вены, не артерия – не умрёт.