– Дорогая Нина Николаевна, дело не в том, отжили вы свое или нет. Если вы поручаете мне расследование обстоятельств убийства вашей дочери и внука, мне важно, чтобы вы оставались, извините, живы. Мне нужны детали их жизни, привычек, знакомств, объяснить которые при случае сможете только вы. Если же вас убьют, передо мной вместо всего этого будет просто черная дыра. И ничего больше. Понимаете?
Посидев молча, она сказала:
– Ну… Не знаю даже… У меня есть очень хорошая знакомая… Она мне больше чем родственница…
– Где она живет?
– В Калужской области. В Тарусе.
– Вот и переезжайте к ней. На время.
– Не знаю даже. Что, вы серьезно считаете, что они могут… и меня?
– Считаю. Ваша приятельница работает?
– Нет, она пенсионерка по болезни. Она одинокая женщина, живет одна.
– Свяжитесь с ней. И если она не против – переезжайте к ней как можно скорее. Вы можете пожить там… ну, скажем, с полгода?
– Могу. Если вы считаете, что это нужно.
– Я считаю, это необходимо.
– Хорошо, я сегодня с ней свяжусь.
– Свяжитесь. И, если она не против, переезжайте сразу же. Как зовут вашу приятельницу?
– Римма Валентиновна.
– Фамилия?
– Муравьева.
– Продиктуйте мне на всякий случай ее адрес и телефон. И оставьте свой адрес и телефон. – Записав, сказал: – И последнее. Есть одна тонкость.
– Какая?
– Сейчас объясню. Официально вести расследование обстоятельств убийства вашей дочери и внука я не могу – поскольку этим уже занимаются милиция и прокуратура. Это будет параллельное расследование, а вести параллельное расследование криминальных, да и любых других преступлений частные агентства не имеют права. Но мы можем переписать на ваше имя договор, который наше агентство заключило с Юлией, – о розыске ее пропавшего мужа. Как только мы это сделаем, наше агентство получит формальное право проводить все необходимые разыскные и следственные действия, касающиеся вообще вашей семьи. В широком смысле слова. Понимаете?
– Понимаю. Хорошо, давайте перезаключим этот договор.
– Тогда пройдемте к Оле. Нина Николаевна, и я очень вас прошу – возьмите назад эти восемнадцать тысяч.
– Да не возьму я их.
– Возьмите. Они вам понадобятся, если вы переедете в Калужскую область.
– Не волнуйтесь. У Риммы я проживу без этих денег. Я возьму с собой работу.
– Нина Николаевна, дело даже не в этом. Если вы возьмете сейчас эти деньги и мы перезаключим уже существующий договор на ваше имя, я, даже не столько я, сколько наш бухгалтер будет спокоен. Если же в деле начнут фигурировать дополнительные восемнадцать тысяч и кто-то решит нас проверить – мы мороки не оберемся.
– Так не записывайте их. Возьмите так.
– Это еще хуже. Куда я их дену? Если положу в банк, они сразу всплывут при любой проверке. Всплывут они также, если я их положу, как принято говорить, в чулок. Они всплывут, даже если я их буду постоянно носить с собой.
– Так потратьте. Прямо сейчас потратьте. У вас ведь наверняка есть на что их потратить?
– Нина Николаевна, дорогая… Давайте не будем спорить. Возьмите деньги. Будет спокойнее и нам, и вам.
– Ну… хорошо. – Взяла сверток, спрятала его в сумочку. – Хорошо. Эти деньги будут лежать у меня, но они будут считаться вашими. Слышите, Павел Александрович?
– Слышу. А теперь пройдем к Оле.
После того как договор был переписан и Боровицкая ушла, он посмотрел на часы – они показывали без двадцати два. Выдвинув ящик стола, достал лежавшую там пустую пачку от сигарет «Кул». Повернув задней стороной, посмотрел на цифры 229-7129.
Он только что видел договор, дата и подпись на котором были проставлены рукой Юлии Шершневой. Без сомнения, цифры на коробке от сигарет были написаны той же рукой.
В принципе эти цифры могли обозначать что угодно, но, скорее всего, это был все же чей-то номер телефона.
Взяв трубку, набрал его. После многих длинных гудков трубку сняли:
– Алло? – Голос был женским, хриплым, низким и выражал высшую степень недовольства.
– Простите, с кем я говорю? – спросил он.
– О господи… – Голос застонал. – Вы с ума сошли…
Тут же раздались короткие гудки. Нажав на рычаг, набрал номер снова. На этот раз трубку сняли быстрее.
– Да? – сказал тот же голос, в котором теперь слышалось отчаяние. – Неужели это опять вы?
– Милая, дорогая женщина, дама, не знаю, как вас величать… Умоляю вас, пожалуйста, не кладите трубку… Для меня этот звонок очень важен…