— А потом ленточка Почетного легиона… Ведь она, Бебе, на улице не валяется. К кофе закажем что-нибудь вкусненькое. У них здесь подают прелестные сливы в водке, пальчики оближешь…
— А какова моя роль во всем этом деле? — самым серьезным тоном спросил Блез, когда Роза расправилась уже с пятком слив. Он отлично знал, что если она позвала его, значит позвала за делом, что есть десятки охотников пригласить ее на завтрак и что если она так долго рассказывала ему о своих притираниях и духах, именно здесь и лежит разгадка всей тайны.
— Видишь, — начала Роза, — видишь ли, Бебе, я хотела попросить тебя об одной огромной услуге, даже жертве… Обещай мне…
— Ты же сама знаешь…
— Только не говори «нет»!.. Ты меня по-прежнему любишь? Чудесно… Ты сам тысячи раз говорил, что не понимаешь любви без жертв…
— Прошу тебя, Мели…
Роза пристально посмотрела на него. Он просто боится, что она попросит у него нечто невыполнимое. Она улыбнулась и опустила веки.
— О, речь идет вовсе не о такой уж огромной жертве… Я хотела бы… хотела… чтобы ты вложил немножко денег в мое дело…
— Ты отлично знаешь, что я не богат…
— Знаю. Вполне хватит для начала внести в фирму «Мельроз» какие-нибудь сущие пустяки, чтобы у нас было твое имя… а потом, когда мы со временем откроем парфюмерную фирму «Сад Саади», к тебе уже привыкнут, и ты внесешь куш покрупнее, для увеличения капитала.
— Но как же так?
— Ты просто глуп! Ведь ты будешь подставным лицом. Нам надо, чтобы Эдмон имел людей, которым он мог бы верить, и я тоже. Понимаешь? Так что, внеся свои скромные сбережения, ты сделаешь выгодное дело! Скажи сам, можно ли вверить свое состояние более красивым рукам?
Блез припал к ее рукам долгим поцелуем. Она с небрежной лаской провела ладонью по его усам.
— А твой муж? — спросил он.
Роза пожала плечами.
— Он славный мальчик, ты знаешь, как он страдает… Попроси счет, мне уже давно пора быть у Мэри… Ношусь, как видишь, с деловыми визитами… Все должно быть готово к новому году. Тем более, что я уезжаю в Женеву играть «Джоконду»… Ах, тебе просто необходимо познакомиться с Адриеном Арно. Он — доверенное лицо Эдмона, и в данном случае тебе придется иметь дело с ним. Помоги мне надеть манто. Ну, как поживает Марта? Прости, не спросила раньше. Да, милый Бебе, брак это одно, а любовь — другое.
Блез поднялся. Он о чем-то размышлял. Потом, стоя за спиной Розы, так что она не могла видеть его лицо, спросил:
— А Эдмона, его… ты… любишь?..
Роза ответила не сразу, — она натягивала перчатки. Потом обернулась и произнесла своим покоряющим голосом, голосом Федры:
— Думаю, что… на этот раз… действительно люблю!
Блез Амберьо молча нагнулся и поднял с усыпанного опилками пола свое кашне.
Доставив Розу на улицу Бель-Фей, он пешком пошел к заставе Дофинэ. Погода была серая, сырая, дул порывистый ветер. Но Блез ничего не замечал. Он медленно брел по бульвару Гувьон-Сен-Сир, вдоль окружной железной дороги. Он был до краев полон Розой. Был чуточку более несчастным, чем прежде, но счастлив своим несчастьем. «Бывают же такие чудаки на свете», — думал он о самом себе. И все шел, шел, лишь бы не спускаться в метро и не попасть слишком рано к себе, на Монмартр. После завтрака он слегка отяжелел. Здесь, на ветру, дышалось легче. Он брел до тех пор, пока окончательно не стемнело. Ночь застала его у парка Монсо, в этом псевдогреческом уголке, где он, бывало, часами ждал Розу…
Когда он пришел домой, кто-то сидел у Марты в будуаре. Две женщины поднялись ему навстречу. Одна из них была Береника. Блез удивился:
— Мадам Морель? Каким счастливым ветром вас занесло в наши края?
Береника сделала шаг к нему и произнесла серьезным голосом:
— Я должна вам сообщить… Моя кузина, Бланшетта Барбентан, покушалась на самоубийство.
Он чуть было не сказал: «Знаю». Но удержался.
— Боже мой! Садитесь!
Все трое уселись. Марта пристально поглядела на мужа.
XLIV
— Я же говорил, чтобы меня ни в каком случае не смели беспокоить… Что там еще такое?
Стоя в дверях хозяйского кабинета, Симоно бросил нерешительный взгляд на Адриена Арно, небрежно развалившегося в кресле, обитом кожей табачного цвета, потом медленно повернул к патрону свой лысый череп и свою красивую седую, идеально подстриженную бородку и извинился: