— Алло? Алексей Григорьевич? Тут какие-то журналисты из Пензы. По поводу конференции десятого апреля. Экология, охрана среды…
В трубке послышалось невнятное бормотание. Потом вахтерша повернулась к нам.
— Какая газета? — зашептала она.
— «Пензенская интеллигенция», — ответила я.
— «Пензенская интеллигенция», — сказала старушка в трубку… — Да… Да… Хорошо.
Старушка повесила трубку и вновь обратилась к нам:
— Алексей Григорьевич вас примет. Четыреста первый кабинет. Лифт там.
Мы миновали «вертушку», вызвали лифт. Пару минут спустя мы петляли по извилистым коридорам старинного здания в поисках четыреста первого кабинета.
Наконец кабинет отыскался. Табличка на двери гласила: «„Тарасовский вестник“. Главный редактор Дмитриев Алексей Григорьевич». Я постучала, дождалась, когда из глубины кабинета донесется «Да!», после чего вошла. Следом за мной юркнул Светин.
Алексей Григорьевич оказался худосочным лысеющим человеком лет сорока. На носу у него сидели круглые очки, а черты лица он имел мелкие.
— Присаживайтесь, — кивнул Дмитриев.
Мы послушно уселись в предназначенные для гостей кресла.
— Мы — журналисты из Пензы… — начала было я, но Алексей Григорьевич меня прервал.
— Был я в Пензе, — задумчиво сказал он, — общался с редакторами и журналистами многих газет, но вот «Пензенскую интеллигенцию» что-то не припомню…
Я сосредоточилась, попыталась поймать вдохновение, широко улыбнулась и заговорила, стараясь одним духом выпалить всю речь, которую импровизировала тут же:
— «Пензенская интеллигенция» — молодая газета, ей меньше трех лет, но даже за это короткое время мы сумели обрести весьма широкий круг читателей, главным образом — из рядов пензенской интеллигенции, для которой, собственно говоря, и создавалась газета.
Алексей Григорьевич удивленно вскинул брови, а я продолжила:
— Газета «Пензенская интеллигенция» освещает самые различные проблемы, берет во внимание всевозможные моменты научной, культурной, политической жизни общества…
Алексей Григорьевич замахал рукой:
— Ладно, ладно! Единственный момент. Мне необходимо посмотреть ваши журналистские удостоверения. Не обижайтесь, но это моя обязанность. Доверяй, но проверяй, как говорится.
Мы с Виктором Владимировичем охотно продемонстрировали главному редактору «Тарасовского вестника» изготовленные пару часов назад «корочки». Алексей Григорьевич повертел сии произведения искусства в руках, хмыкнул и вернул нам.
— Ну-ну, — покачал головой он. — Я вас слушаю. О чем вы хотели расспросить?
Словно вахтерша не сообщила ему, что мы хотели спросить!
— Нас интересуют материалы конференции, посвященной проблемам экологии и охране окружающей среды, состоявшейся десятого апреля, — сказала я. — Понимаете, пензенская интеллигенция чрезвычайно озабочена нынешним положением экологии в стране, чистотой воды в Волге-матушке, положением в соседней Тарасовской области. С момента проведения конференции в Тарасове миновало более недели, а читатели, озабоченные данной проблемой, буквально завалили нас письмами — обычными и электронными. И это совершенно справедливо, ведь варварское отношение современного человека к природе ставит под угрозу само существование рода людского. Оглянитесь вокруг! Стремительно приближаются к той грани, за которой стоит вымирание, многие виды животных и растений. Воздух, земля и вода превратились в смертельные яды благодаря нерациональному использованию радиоактивных отходов…
Дмитриев махнул рукой.
— Все-все! Достаточно! Я прекрасно осведомлен насчет глобальных проблем человечества. Давайте приступим к делу. Я вас слушаю.
— Давайте. Меня интересует план конференции, зачитанные там материалы.
Алексей Григорьевич глубоко вздохнул:
— Доставайте свои блокноты, диктофоны или что у вас там.
Я охотно вынула из внутреннего кармана пиджака записную книжку, ручку и состроила сосредоточенную гримасу, приготовившись записывать. Виктор Владимирович последовал моему примеру, и я подумала, что из него и вправду мог бы получиться не такой уж и плохой актер.
— Вы прекрасно понимаете, насколько актуальна тема, которой была посвящена конференция, — начал Алексей Григорьевич монотонным голосом, тем самым, что способен загипнотизировать, ввести в состояние, аналогичное зимней спячке, кого угодно. — В связи с этим были зачитаны доклады различных выдающихся ученых нашего города из самых разных областей науки. То, что в конференции участвовали экологи, ясно само собой. Кроме того, выступали химики, биофизики, биологи различных направлений, инженеры и даже математики… Всех не перечислишь.
Я изо всех сил старалась делать вид, что записываю каждое слово Дмитриева. Светин от меня не отставал — тоже что-то строчил в своем блокноте.
— Конференцию открыл академик, профессор, доктор биологических наук Семыкин Дмитрий Арсеньевич. Доклад его назывался «Негативные изменения результативности сельскохозяйственных мероприятий в связи с дестабилизацией экологической ситуации в Тарасовской области за последние двадцать лет».
Говорил Алексей Григорьевич долго и нудно. Тщательно и подробно излагал все нюансы представленных вниманию членов конференции докладов. К чему ему понадобилась такая обстоятельность, я не знаю. Это не была речь человека, севшего на любимого конька, спешащего поделиться с людьми тем, что волнует его душу. В рассказе Дмитриева не было ничего живого. Похоже, Алексей Григорьевич сам не рад был лишний раз вспоминать о скучных тезисах, выдвинутых учеными, понятными лишь узкой группе специалистов. Но по-другому главный редактор, видимо, не мог, где-то приучился исполнять свои обязанности с дотошной точностью, в соответствии с правилами. Наконец он дошел до интересующего нас момента:
— Далее по плану следовал доклад Игоря Сергеевича Маркова, но он не состоялся в связи с трагической смертью последнего…
Алексей Григорьевич намеревался пойти дальше и продолжить заунывное перечисление состоявшихся докладов, но я его остановила:
— А вот этот момент нас особо интересует. Ведь говорят, что именно из-за своего доклада Игорь Сергеевич и погиб…
— Неужели в Пензе и такие слухи ходят?! — изумился Дмитриев.
— Ходят, еще как ходят! — горячо продолжала я. — А еще ходят слухи, что некто Владимир Николаевич Светин должен был прочесть доклад на ту же тему, что и Марков, но сел в тюрьму по обвинению в убийстве того же Маркова…
В глазах Алексея Григорьевича впервые за время нашей беседы вспыхнул огонек.
— Это вообще странная история! — увлеченно поведал он. — О том, что доклады имеют общую тему, нам стало известно за несколько дней до конференции. Марков и Светин явились к нам лично и объяснили, что к чему. Просили разрешить ситуацию. Похоже, оба они были в бешенстве, очень обозлены друг на друга. Мирно им договориться не удалось, пришлось тянуть жребий. Повезло Маркову.
Внезапно Дмитриев притих. Похоже, осознал, что ведет себя как баба, лузгающая семечки на завалинке и травящая своим подружкам-сплетницам небылицы про всех проходящих мимо людей. Алексей Григорьевич пристально поглядел на нас.
— Слушайте, — медленно проговорил он. — А вы случайно не из какой-нибудь бульварной газетенки пришли, чтобы сенсацию подчерпнуть?
— Что вы! — воскликнула я. — «Пензенская интеллигенция» — известнейшая в нашем городе газета! Мы даже сотрудничаем с местным Союзом писателей, публикуем на наших страницах очерки и новеллы молодых авторов. Молодых, но обещающих когда-нибудь в будущем стать настоящими мастерами пера. Если вы не верите…
— Ладно, ладно. Не хочу с вами пререкаться. Так что конкретно вас интересует? Я не знаю, кто убил Маркова — Светин или кто еще. Пусть милиция занимается выяснением.