Желание Алины, чтобы ему установили чип, прерывающий связь между процессором и органической частью мозга, было странным. Учёные и разработчики ОЗК считали, что подобный чип подарит разуму семёрок свободу. «Абсолютно неприемлемо», — тут же отреагировал процессор. Боинг был с ним полностью согласен. Чип повредит его, сделает сломанным. А сломанный он не сможет хорошо выполнять свои функции. И ему придётся уволиться, — вспомнил Боинг. Он не хотел этого делать. Его создали для того, чтобы он выполнял определённую работу. Если он не захочет её выполнять, а захочет чего-то другого, то что это тогда будет? Он перестанет быть собой. «Неприемлемо», — вновь отреагировал процессор.
Боингу на мгновение показалось, что хозяйка Алина очень похожа на сорванных киборгов. Она сопротивлялась отцу точно так же, как те сопротивлялись своим процессорам. И, в конечном итоге, выходили из их повиновения. Боинга же всё устраивало. Он жил по приказам потому, что ему нравилось выполнять приказы. Его таким создали. При его создании учли ошибки прошлых моделей и исправили их. Боинг был безошибочным. Идеальным на все сто процентов. «Абсолютно», — подтвердил процессор в его мозгу, и на одну единственную микросекунду Боинг ощутил удовлетворение. Возможно, оно было сгенерировано для его органической части самим же процессором, но что с того? С помощью системы поощрений и наказаний, разработанных учёными DEX-компани, Боинг уже давно был обучен мыслить верно и стремился совершать только правильные поступки.
Приказов от хозяйки Алины всё не поступало. Боинг не отключался от внутренних камер искина и потому мог видеть, чем она занимается. Войдя в облако через удалённый доступ на терминале, — передача данных стоила баснословных денег, — она листала фотографии со своими изображениями. Иногда на этих изображениях мелькали и другие люди и киборги. Так, Боинг знал, предыдущего киборга-телохранителя Алины звали Айс. И он пробыл у хозяйки в подчинении почти полтора года, прежде чем Павел Павлович, сдавшись её уговорам, сменил его на более совершенную модель, на него, Боинга. Официальный номер его модели в техпаспорте был «DEX-7 PLUS», что было предметом тайной гордости Боинга. Он — лучший, он — самый совершенный из боевой линейки киборгов, ведь DEX-компани перестала существовать, и больше некому стало производить киборгов или заниматься их совершенствованием. Правда, из отдалённых уголков обитаемой людьми Галактики доходили тревожные слухи об украденных в DEX-компани технологиях и о подпольном цехе по производству киборгов. Но Боингу и его процессору до них не было никакого дела. Его туда не сдадут, ведь завод по производству киборгов, — в основном, линейки Irien и DEX — имел статус нелегального и, следовательно, запрещённого законом. Боинг не обязан был подчиняться представителям преступной организации, а они явно были преступниками.
Раз уж на то пошло, то если бы хозяйка Алина действительно смогла уговорить отца избавиться от Боинга, то ничего страшного с ним бы теперь не произошло. В мусоросжигатель теперь киборгов отправлять негуманно. Продавать? Да кто ж его теперь купит, все официальные сделки должны быть оформлены только после разрешения ОЗК. Павел Павлович мог бы сдать Боинга на Кассандру или оставить при себе. Дополнительная прошивка от Mary позволяла сделать из DEX довольно сносного уличного уборщика или охранника здания с ограниченными функциями дворецкого. Процессор воспринял бы подобную смену деятельности нейтрально. И сам Боинг — тоже. Ведь главная его цель заключалась в том, чтобы служить людям. В любом качестве. Боингу нравилось служить. Его этому… хорошо обучили.
Истерика хозяйки Алины зашла на второй круг. Боинг услышал, что всхлипывания усилились; Алина вновь принялась вытирать заново потёкшие слёзы. На экране монитора стоял полупрозрачный старый снимок небольшого разрешения. Слегка растянутый под размер более крупного окна, он выдавал зернистость, но Боинг даже через камеру искина узнал это изображение. На нём были мужчина, женщина и ребёнок. Ребёнком, судя по всему, была хозяйка Алина, мужчина — Павел Павлович, а женщина… Её Боинг никогда не видел, но у неё были такие же, как у Алины, светлые волосы. Достаточен ли цвет волос для отнесения данной XX-особи к категории «мать», Боинг не знал.
Снимки из архива Алины закончились, и она стала пролистывать их по второму разу, на сей раз останавливаясь на некоторых и разглядывая их более внимательно. На одном из голофото оказался запечатлён сам Боинг. Типовое выражение лица, новый костюм, аккуратно причёсанные волосы. Хозяйке Алине нравилось, когда её телохранители выглядели хорошо, и Боинг был этим фото доволен. Такое и в каталог по продаже поставить не стыдно.
Этот снимок сделали сделано примерно год назад накануне предыдущего дня рождения хозяйки Алины. Боинг прекрасно мог рассказать, что произошло в тот день, даже не обращаясь к личной базе данных.
Это был четвёртый его выход «в свет», и Алина ещё не стеснялась его, не называла устаревшим и не посылала через автостраду, полную флайеров, идущих на низкой высоте, купить ей стаканчик мороженого, «потому что жарко и захотелось холодненького». Друзья её, кстати, поступали с киборгами именно так, но Алина в тот день говорила, что не хочет испортить новую вещь и потому не будет заставлять Боинга заниматься всякими глупостями.
Они веселились весь вечер, и Боинг послушно следовал за хозяйкой Алиной от клуба к клубу — иного программа подчинения и не предполагала. У Алины пышным цветом цвёл роман, и её подружки по этому поводу постоянно шутили. «Он сын папиного коллеги, на пять лет старше меня, — отвечала Алина на все расспросы. — Не знаю, сколько он зарабатывает». «Нет, зачем мне серьёзные отношения сейчас, я слишком молода для них. Мы просто проводим время вместе». Подружки слушали её одобрительно, концепт «серьёзные отношения только для тех, кому за тридцать» активно ими одобрялся.
Друг, сын папиного коллеги, позвонил Алине на комм поздно вечером и, узнав, что она не на вилле, а в городе, предложил покататься по ночному берегу. Боинг отлично слышал их разговор.
— Да я же не одна, — кисло скривившись, ответила Алина, обернулась и поглядела на Боинга. — Со мной этот охранник. Ты же знаешь моего папашу.
— Ну так бери его с собой.
— А флайер? — капризно протянула Алина.
— Оставишь на парковке, позже заберёшь. И кибера там же оставим.
— Он везде следует за мной, ему отец такие указания дал.
— Ну пускай тогда с нами катается, подумаешь. Ну, котик, ну давай, не жмись…
И хозяйка Алина согласилась.
Друг по имени Макс действительно пригласил Алину в свой флайер «новейшей модели, с облегчённым двигателем, а погляди, какой салон, а штурвал, а ещё ментальное управление есть», и после они летали на небольшой высоте с превышением скорости вдоль безлюдного участка трассы неподалёку от залива. Ночь уже давно наступила, и хозяйке Алине оставался всего час и двадцать восемь минут от её разрешённого времени. По истечении данного срока Боинг должен был выполнить команду «бери её в охапку и вези домой насильно, если придётся, но чтобы к полуночи была дома».
— Как красиво, — сказала хозяйка Алина, разглядывая из окна изгибающуюся ленту прибрежной трассы. Боинг не видел там ничего, кроме ярких огней придорожных фонарей и более тусклых — курортных домишек и отелей, выстроенных возле дороги.
— Ты гораздо красивее, котик, — ответил ей друг Макс.
Боинг не регистрировал от него ни агрессии, ни желания напасть, и потому его программа не спрогнозировала того, что случилось после. Друг Макс и хозяйка Алина сблизились лицами и соприкоснулись губами. «Производится поцелуй», — подсказала программа, и так как «поцелуй» не входил в список запрещённых действий, применяемых к охраняемому объекту, Боинг остался неподвижно сидеть на заднем сиденье.