— Мог позвонить.
— Номер телефона, простите… потерял.
— Очень неаккуратно с твоей стороны, Аксентьев. Небрежно!
Он издевался, похоже. Но сейчас не это было важно.
— Аркадий Степано….
— Семенович.
— Аркадий Семенович, простите. Я видел убийцу отца Александра.
— Да ну? Вот так сразу? Следствие еще ничего, а ты уже…
— Я видел его, так получилось. На самом деле, я мог его остановить. Я мог это сделать гораздо раньше. Я встречал его в Питере в феврале, ну тогда я еще ничего не знал. Потом летом у Данилова монастыря, хотя нет, там был не он, и еще на бульварах слышал, то есть видел, как двое разговаривали…
— Ты пустырничка попей, Денис. А то волнуешься очень. Ну да, это потрясение для всех для… вас. Понятно.
— Вы не верите мне, как они. Ну, я понимаю. Давайте я изложу всё, что было позавчера, в воскресенье, хорошо?
— Давай.
— Я проснулся очень рано, словно от какого-то толчка. Я вообще поздно по выходным люблю вставать, а тут… Вроде собрался в церковь, но не поехал. Что-то меня вело. Вышел на Ярославском, сел в электричку, но, понимаете — во вторую! На двадцать минут позже. Это было роковое опоздание. Моя вина! Что-то меня вело, я наверняка бы почувствовал, что на станции Семхоз надо выйти, я бы прошел в лес, я бы — я бы спугнул убийцу! Это точно.
— Погоди, — гебешник давил смешок, — ты мне сейчас рассказываешь, что весь наш Комитет, вся доблестная советская милиция прошляпила готовящееся преступление. А ты, проснувшись ясным воскресным утром, чуть было его не предотвратил, убийцу не связал и не доставил в Лефортово? Ну, герой, чё сказать.
— Не связал бы, — сглотнул обиду Денис, — но спугнул бы наверняка. Зато теперь легко могу опознать. Запишите: невысокий такой парень крепкого телосложения, волосы… ну вроде темно-русые, прямые. Без особых примет. Ходить любит в военном, в «афганке».
— Зашибись приметы. Вот электричка подъедет, в ней таких будет штук тридцать или пятьдесят. Всех сразу арестуем или через одного?
— Послушайте! Ну это же серьезно. Он вошел на станции, в одежде, забрызганной кровью…
— Ты ее трогал, нюхал, сдавал на анализы? Или просто пятна увидел?
— Просто увидел. Но дальше, дальше слушайте! На бедре — чехол от саперной лопатки.
— Серьезная улика! Все убийцы такое носят. А как их еще распознаешь? Только так.
— Да вы издеваетесь!
— Да ты сам надо мной издеваешься, молодой человек. Время мое тратишь. А время мое — оно государст-венн-ное! Оно бесценно.
— Лопатка, саперная лопатка! Орудие убийства. Как в Тбилиси!
— Ну это ты собчаковской пропаганды начитался, понятно[23].
— Вы не верите мне…
— А с чего я должен тебе верить? Ты всё сочиняешь. Ты беседуешь с Оригеном и уже себя путаешь с ним.
— Откуда вы знаете?
— Нам всё по службе положено.
— Ну да, а день рожденья мой перепутали.
— Мальчик обиделся, ясно. Ничего. Сделали соответствующей сотруднице замечание.
— Я не обиделся, я…
Дениса захлестывали волны злобы и стыда: ну как, как ему объяснить?
— Ты просто фантазер. Ты сегодня наслушался рассказов о гибели протоиерея Меня и привиделось тебе, что намедни ты видал его убийцу.
— Да я же действительно ездил на электричке! Даже билет сохранился… наверное… в других штанах в кармане.
— Охотно верю: ездил на электричке. Увидел какого-то странного парня. Тогда тебе и в голову не пришло, будто он — убийца. А теперь нафантазировал себе.
— Слушайте, но я же тогда ничего про это не знал! А теперь все совпало: Семхоз, лопатка. Да и раньше я его встречал!
— Скажи, а тебе часто доводится принимать одних людей за других? Бывают такие случаи?
— Вообще-то бывают.
— Называется прозопагнозия.
— Прозопагнозия — нераспознавание лиц?
— Именно. Хорошо учишься по греческому, я смотрю! Ну, это когда не узнаешь знакомых, а незнакомых якобы узнаешь. Бывает, знаешь ли, у аутистов, затрудняет коммуникацию. Смотрел «Человек дождя»?
— Нет. А вы еще и психиатр, что ли?
— Психолог. По службе положено. Поэтому, извини, в нашу контору ты бы не прошел, по непригодности.
— Да не больно-то и надо…
— Не ершись. Итак, с якобы убийцей дело было, полагаю, так: сегодня, под влиянием рассказов об убийстве, ты заново собрал калейдоскоп своих воспоминаний и определил в убийцы какого-то случайного попутчика, которого тогда даже не запомнил.
— Я запомнил сразу!
— Ты кому-нибудь рассказал? Ты завопил на всю электричку «держи преступника», ты дернул стоп-кран? Заявил хотя бы в милицию на станции? Нет же. Знаешь, воспоминания — странная штука. Мы рационализируем, мы задним числом выстраиваем их в логические последовательности. Вот смотри, человек спит, ему на лицо капают водой. Он просыпается. Он скажет: мне приснилось, что я упал в воду. Ну, это понятно, да?
[23] При разгоне оппозиционного митинга в Тбилиси в апреле 1989 г. применялись саперные лопатки, были погибшие и раненные. Комиссию по расследованию этих событий возглавлял А.А. Собчак.