Там, на сцене у гостиницы «Москва», требовали дотошного следствия и справедливой кары для партийной мафии, чтобы «Узбекское дело» Гдляна и Иванова[13] превратить в «Кремлевское» — и вверх взмывали кулаки. Венсеремос, мы победим! Прежде так можно было только про какого-нибудь Пиночета, а тут — у самых стен Кремля и про самих кремлевских.
— К от-ве-ту! К от-ве-ту! — ревела толпа.
И кто-то рядом подхватил в такт:
— Кот-ле-ту! Кот-ле-ту!
А ведь и правда — аппетит на воздухе снова ой как разгулялся! Котлетки бы сейчас горяченькой, из тех, что мама утром жарила…
— Кот-ле-ту! — подхватил Денис радостно… и словил недоуменный взгляд Нади. Всё так серьезно, а он!
— Шутка же, — оправдался неуклюже, но она не ответила.
Митинг подходил к концу, резолюции приняли, друг другом насладились, но расходиться совсем не хотелось.
— А знаете что… — неожиданно выдал он, — насчет котлет… у нас, кажется, парочка есть! Давайте ко мне? Я тут в двух шагах живу. Дома только мама.
— Ну, неудобно, — засомневалась Нино, грузинская красавица одних с Денькой лет.
— Меня мои ждут, — поддержала ее Надя.
— Мы ж с пустыми руками, — согласился изящный Артур.
— Да ладно, — стал спешно уговаривать Денис, — если что, тут рядом «самохват», гастроном на Горького, там, печенек если каких к чаю… поболтаем еще! Мне же интересно про этот ваш… ну про партию.
— У нас движение, — строго ответила Надя, — это шире, чем партия. А ты приходи на собрание! Мы принимаем людей с любыми демократическими взглядами.
— Любыми, — подчеркнул Артур, — но только демократическими.
Как Денис их уломал — и сам потом не мог понять. Только Нино с ними не пошла, сослалась на что-то неотложное, а на самом деле, видно, не позволял ей кавказский этикет свалиться на голову первому встречному, опустошать его продовольственные запасы. Да и что тут говорить, мама была совсем не рада. Котлеты… они же на целую неделю были нажарены! Спасти удалось не больше половины. Им досталось по полторы каждому. Со свежим хлебушком из булочной на Камергерском (хоть он пока без очередей, да надолго ли?), с печеньками тошнотворными из гастронома, больше там все равно нечего было брать, ни сыра, ни колбасы не случилось… да под коньячок армянский три звездочки — у Витька, оказывается, с собой была бутылочка небольшая, четвертинка. Так, понюхать разве что к чаю.
Но как бы ни было мало котлет и коньяка, каким бы третьесортным ни был отечественный чай — было, о чем поговорить.
— Все беды России, — Артур говорил уверенно, размеренно, бесспорно, — происходят ровно от того, что она выбрала не ту версию христианства. Сравните с Польшей или Прибалтикой… Там демократия — она в плоти и крови людей. И это просто потому, что они выбрали Рим, а не эту нашу византийщину.
— Византия, — Денис не мог не вспылить, — и есть прямое и непосредственное продолжение Рима — после того, как Рим пал под ударами варваров!
— …худшего, что было в нем, — не смущаясь, продолжил Артур, — вся вот эта казарма, полицейщина, интриганство, рабство…
— И в Прибалтике нацисты свои были, — лениво отозвался Витя.
— Рабство у нас скорее от Золотой Орды, — Надя тряхнула волосами, они рассыпались по ее серому свитерку, и у Дениса перехватило дыханье, — ведь не случайно территория СССР, кроме разве что той самой Балтии да западной Украины, в общих чертах повторяет ее контуры. До Орды Русь была частью Европы, а после Орды — стала именно ее продолжением. Всевластие хана, презрение к закону…
— И все же мы Запад! — горячился Артур. Его крупные руки сжимали дурацкую семейную чашку «привет из Трускавца» так крепко, словно хотели раздавить. Или вдавить этот самый вольный город Трускавец[14] и в сердца и умы треклятых ордынских московитов…
— А что ж на Востоке вам не нравится? — доброжелательно отозвался Витек, с почти равнодушной усмешкой, — Восток — дело тонкое…
— Ну да, йога твоя, мы знаем, — улыбнулась Надя.
— Да дело не в йоге, — отвечал тот, — хоть и в ней тоже. Восток… ну, он не избирателен. Он центробежен. Вот вы всё время: католицизм там, или православие. Иудеи или мусульмане. Если правы те, то эти неправы. А на Востоке…
— Ходжа Насреддин на суде: ты прав и ты прав. И ты, жена, говоришь, что так нельзя — и ты права! — с усмешкой напомнил Артур старый анекдот.
— Именно так, — кивнул Витек, — все правы. По-своему. Вы, авраамиты…
— Кто?
— Последователи авраамических религий и их наследники вроде марксистов.
Артур фыркнул, Надя улыбнулась.
— Вы мыслите бинарными оппозициями, — невозмутимо продолжил Витек, — а Восток их деконструирует. Точнее, просто избегает. Вам важно: прав Горбачев или Ельцин? Или вдруг даже — Лигачев!