— И, главное, твоя задача не влюбить её в себя, а отвлечь от реального Блума и сделать так, чтобы она улыбалась…
— А что, она не улыбается?
— Она такая… В общем, в твоей работе никакого сексуального подтекста! Заиграет ретивое — лично кастрирую и выебу!
— Это тоже в договоре прописано будет? — нагло спросил я.
— Это я устно обещаю и не обману, будь уверен!
Так я стал Блумом, блин.
========== Глава 2. День рождения ==========
Десять дней провёл с пользой. Почитал Толкиена, посмотрел фильм, изучил многомутные сайты про эльфов, узнал пару слов по-эльфийски. Роман Волкович организовал мне тренировки в тире с тренером по ачери-биатлону. Стрелять из лука — очень увлекательно. Правда, пальцам больно, спортивный лук оказался штукой навороченной и технически сложной. Ещё весь из себя жеманный стилист тире парикмахер Вадим буквально пришил мне длинные пряди волос, мои натуральные сделал более белёсыми и даже серебристыми. При этой утомительной многочасовой процедуре меня больше, чем плетение косички и пришивание неких трессов, утомила болтовня педиковатого стилиста. Вадим распевался по поводу неприступного симпатяги Романа, хвастался, что уже несколько проектов с ним делал и его ещё приглашать будут, и раз уж я смог(!), может, и ему это шикарное тело достанется. Ну и ну! Узнал про Волковича много интересного: он не только красавец, но и креативный гений, ни один брендовый проект без его правки на биллборды или в телевизоры не попадает. Он, конечно, не генеральный, но при постоянном отсутствии главного именно Роман ворочает компанией, в том числе крутит финансами и ведёт переговоры с IFA (Международной организацией франчайзинга). Генеральный может спать спокойно и хоть с кем (Вадим поджимает губы), пока такой, как Роман Вольфович, трудится в компании. Но всё же Роман не совершенство: жестокий, хитрющий и циничный. Но особенно Вадима оскорбляла абсолютная гетеросексуальность рекламного гения.
— Все суки к нему в очереди стоят. А он! Хоть бы попробовал! Я ему честно предложил. Ага! Не побоялся. А он засмеялся… оби-и-идно! Всё равно ведь один!
— А где у него жена? — проявляю я живейший интерес.
— Там какая-то тёмная история… Одни говорят, что убежала от него, другие говорят, что умерла, а третьи считают, что её Роман и пришиб.
— Пришиб? Убил, что ли?
— Он может!
Когда я с длинными волосами показался в институте (а я всё-таки хожу на некоторые пары), было короткое замыкание у всего нашего потока. Лапша даже присвистнул:
— Блин, ты чё, в кино сниматься будешь? Сценарий-то хоть приличный или только для взрослых?
— Лапша, остынь. Пока тайна.
— А Настя одобрила твою трансформацию?
— Сейчас придёт и узнаем.
Лапша, он же Димка Лапшин — мой первейший друг, а Настя — типа первейшая любовь. Насте идея с волосами не понравилась:
— Юлька, ты и так раскрасавец! А сейчас ещё и волосы длиннее моих. Нафига? Мне стыдно с тобой рядом показаться.
— Настя! Прекрати! Что за чушь ты несёшь? Мне это надо для работы. Потом повыдёргиваем все эти пряди.
— А брови зачем покрасил?
— Тоже для работы, — и я суперласков с Настей, подлизываюсь, чмокаю, хвостом виляю. — Ну не дуйся, одуванчик мой! Пойдём сегодня в кино?
Но кино сорвалось. Волкович велел мне прибыть на примерку костюма: белая шёлковая рубашка с широкими тёмными манжетами, длинный зеленоватый кафтан из тонкой кожи на скрытой застёжке с косыми рукавами, тканая накидка на ремешках с капюшоном, удобные штаны из серой джинсы, мягкие сапоги с невесомой подошвой. Стою перед зеркалом в его кабинете, кручусь, сам себе нравлюсь. Роман тоже восхищён, волосики мне приглаживает, капюшон поправляет, самолично шнурочки на сапогах подтягивает, только что не целует. Пока не очевидно, что он кого-то убить может! Врут, наверное, завистники…
Напоследок мой работодатель потребовал генеральную репетицию. Он типа Алина, а я — уже эльф. Речь толкаю, почтительно кланяюсь, ласково обнимаю Ромашку-Алиночку, в лобик целую… Режиссёр доволен, аж дым из ушей, не сдержался и шлёп мне по заднице! Нифига себе заявочки!
В день Икс прибываю рано утром на присланной за мной машине в дом Бараева. Под его и Вадиминым пристальным взглядом переодеваюсь в костюм. Потом мне на уши приделывают какую-то хрень в виде наконечника, оттопыривая уши и заостряя кверху. Вадим пудрит меня, запрещает чесать уши, распыляет какой-то можжевёловый парфюм и смазывает хвойным эфирным маслом на запястьях и на шее. Роман надевает на меня медальон на кожаном ремешке с красивейшим синим камнем, наверное, сапфир.
— Подаришь Алинке на прощание.
Выдаются и другие подарки. Мои репетиторы и гримёры уходят. Выждал нужное время. Три звонка. Гаснет свет. Актёр Юлий Блинов, ваш выход! Марширую через поле, плащ за мной развeвается, лук ритмично ударяется о затылок, только коня нет рядом… Вижу, ворота распахиваются и навстречу мне выбегает в пижаме и тапочках с помпонами растрёпанная девочка, она увидела меня в окно (всё, как гениальный папочка срежиссировал). Выбежала и замерла, восхищённо распахнув глазищи.
— Папа! Папочка! — закричала она. — Скорее иди сюда!
— Ты почему раздетая? — строгий отцовский голос сначала и сам режиссёр потом. Вышел за ворота, смотрит на меня влюблённо, ждёт представления. И я начинаю. Лёгкий поклон с рукой на груди.
— Айяаа ванийяа мелдо! Лафе миттэ?
Девочка вцепилась отцу в свитер и шёпотом ему говорит:
— Папа, разве это может быть такое? Это он ко мне в гости пришёл? Это он настоящий, что ли? Папа, это он здоровается со мной?
Роман Вольфович нежно отцепил её от своей руки и подтолкнул ко мне:
— Ну, так иди, знакомься!
Алина подошла ко мне, склонённому. Робко тронула за плечо.
— Я Алина! А вы Леголас?
— Ла! Иние эльда Июли.
— Юли? Папа, его зовут Юли! Как красиво! А вы могли бы по-русски говорить?
— Танкаве! Конечно! — дело в том, что мой словарный эльфийский запас стремительно подходил к концу. Осталось только «да» — юэ, «спасибо» — хантале, «лук» — квинга и ещё почему-то «мерзкий огурец» — юелве колоста. Нормально я язык выучил? Но нужно продолжать:
— Я пришёл к прекрасной леди в день её рождения и принёс подарки от нашего королевства. Разрешите мне войти в дом?
— Да! Да! Да! К нам! Мы будем с папой барбекю делать!
Праздник начался. Алинка оказалась очень скромной, робкой девочкой. Хрупкая и почти прозрачная, ела как Дюймовочка — ползернышка. Пришлось кормить её из рук. Она послушно раскрывала рот, поедая горох, печёный картофель, кусочки индейки. Мне кажется, и горячий уголь бы из моих рук проглотила бы. Трудно было ей и лук держать, поэтому «учить» стрелять я стал её отца, прикладывая его руки, пальцы к луку и стрелам, прижимаясь к нему со спины, совместно выцеливая. Роман Вольфович, вдруг превратился в какого-то неумёху-нескладуху, не переигрывает ли?
Ещё мы с Алинкой разучивали эльфийские танцы, запускали воздушного змея, я величаво рассказывал историю лесных и речных эльфов, пели песни «без слов» (тут я точно эльф!). Алина улыбалась, смеялась, хохотала — всё как заказывали! Конечно, были и подарки, припасённые отцом. После вручения подарков Алина попросила разрешение меня рассмотреть. Водила пальчикам по бровям, носу, щекам, мочкам ушей, вдоль руки, больше не посмела. Но зато позвала папашу.