Значит, единственное, что могло спасти положение — это полный разгром гачагов в Зангезуре. Нужно подавить все очаги мятежа, захватить живыми его главарей и отправить их в Петербург. Пусть государь император сам поглядит на Гачага Наби и Гачаг Хаджар, которых привезут ему во дворец, скованных по рукам и по ногам! С одной стороны, это будет свидетельствовать об одержанной победе наглядней всех реляций, с другой — позволит тем, кто правит нами из Петербурга, убедиться воочию, что мы имеем дело с врагом умным и упорным, что уж тут скрывать.
Надо ли говорить, что генерал-губернатор прекрасно понимал ситуацию? И то, что наместник в каждом письме, в каждом приказе подстегивал его, подталкивал к решительным действиям, только раздражало и сердило уставшего от всего этого переполоха старого вояку.
«Собираетесь ли вы использовать казаков для карательных операций? Намерены ли проводить операции на дальних границах округа? Переведете ли пленников, в том числе „кавказскую орлицу“, за пределы Зангезура?»
И прочая, и прочая, и прочая…
Да, да, да! Собираюсь! Намерен! Намечаю!
Но — что пользы от наметок, если эти проклятые гачаги, быстрые и неуловимые, могут в любой момент совершить разбойный налет не там, где это предусмотрено нашими планами, а в любом им угодном месте? Как перевозить Хаджар в другие края, если нет гарантий, что удастся благополучно уйти из этих краев? Горные тропы — предательски опасны; здесь иной раз один храбрец может задержать продвижение полка. А несколько вовремя спущенных с хребта исполинских каменных глыб окажутся эффективней, чем батарея полевой артиллерии. Что же загадывать при таких обстоятельствах? Как решать?
Проще всего скомандовать:
— Огонь!
И вся могучая сила, собранная им здесь в единый кулак, начнет без умолку палить по окрестным кустам, так что черные клубы порохового дыма застлят белый свет. Да что от этого толку?
В этих рассуждениях и застала генерал-губернатора его супруга, и ее приход в мрачный кабинет князя был, как всегда, более, чем кстати.
— О чем тужите, Федор Матвеевич? — спросила Клавдия Петровна ласково; но в голосе ее чуть заметно прозвучали хорошо знакомые губернатору металлические нотки.
— Да вот, разбираю бумаги, которых мне целый ворох притащили, — ворчливо посетовал губернатор. — Поверите ли, душенька, ни одного толкового офицера, кого можно было бы на письменный фронт посадить… Как я своего секретаря прошляпил, в столицу отпустил!
Он откашлялся.
— Нет, палить из пушек в случае нужды они сумеют… Но написать нужное письмо по всей форме и впопад, так, чтобы потом не было неудовольствий от наместника и из Петербурга — тут их нет. Нет, цены не было моему татарчонку!
— А что писать надобно?
— Всего всякого… Но более всего запросов — распиши им диспозицию, как с мятежниками воевать будешь… Ну, что здесь отвечать? Воевать будем, как получится. Эти гачаги — они как блохи, сегодня здесь — завтра там. Успел прихлопнуть — твой выигрыш, чуть под-задержался — укусит и ретируется. Вот и вся диспозиция. Да ведь такое не напишешь…
— Не горячитесь так, мои шер. От злости кровь густеет, может удар случиться. Вену отворять придется.
Тронутый ее заботой, губернатор улыбнулся.
— Ну, душенька, это не беда. Кровь свою я в жизни не раз видывал, а поскольку лекарь всегда под боком…
— Я не о том, князь. Вам не болеть сейчас пристало, а быть в полной собранности. Оттого и предупреждаю вас — не горячитесь, не суетитесь по мелочам. Вы на большее нужны.
— Что бы я делал без тебя, дорогая, — проникновенно сказал ей супруг, и предательская влага омыла его выпуклые глаза.
— Почему это — без меня? Мы с вами, князь, теперь неразделимы. Ваши победы — они и мои, ваши поражения — мои в первую очередь, значит — я вас не вдохновила на подвиги!
— Горячая у тебя кровь, княгинюшка! — проговорил генерал. — Сказывается и молодость, и поколения предков — славных воинов… Помолчав, он признался:
— Моя кровь, чувствую, стала уже остывать. Не тот я уже… Клавдия Петровна поспешила его утешить:
— Не придавайте значения, мои шер. Выспитесь как следует — и все будет, как надо. Главное — не разрешить себе отступления. По-суворовски… Мне ли вам о том толковать!
— Так посоветуй — что предпринять?
— И думать нечего, все ясно. Самое главное — побывайте у этой самой Хаджар в тюрьме, или велите ее сюда доставить. Найдите способ с ней поладить — то ли улестить, то ли напугать. Только для нас сейчас это самое главное.