Этот старый дурень губернатор, судя по всему, видит только пышный турнюр своей жены и ни на что иное не желает обращать внимания! Влюблен, как мальчишка, старый хрыч, совсем из ума выжил. Только поглядеть, как он прогуливается по веранде дома рядом со своей благоверной — то к тонкой талии прикоснется, то локон ей поправит! Тьфу!
И полковник Белобородое не лучше. У него, правда, свой бзик.
Этот в либерала играть изволит. Книжки почитывает, с чиновниками душеспасительные беседы ведет.
Совсем заелись знатные господа, прямо скажем. Утратили добрый солдатский дух, попусту время тратят, которое надо бы с умом употребить на службу государеву… Он, только он, «око государево», может сделать что-либо путное в этом разложившемся уезде!
Затеяли, понимаете ли, игру в демократию. Норовят подластиться, поладить с местным населением, тупыми туземцами. А что с ними ладить? Они все равно добра понять не смогут! Нет, пустое дело играть в «кошки-мышки» и с местными беками, и с лихими гачагами. Ну, с этими-то все до конца ясно. Самые откровенные разбойники, какие во все века бывали. С этими должен быть вообще один разговор — за ворот и- на фонарь!
Постепенно все более распаляясь, соглядатай уже не мог остановиться.
— А те, кто окопался в канцелярии наместника? И в департаментах Петербурга? Они куда смотрят? Что они делают с доносами, поступающими в их секретные отделения? Неужели даже не читают? Потому что никакого толку пока от всех многочисленных сведений, которыми Николай Николаевич столь усердно снабжает этих канцелярских крыс…
Потом мысли его вернулись к тем событиям, которые непосредственно привели его сегодня в эту дубовую рощицу. Он снова и снова припоминал, как крался вслед за незнакомцем, как тот остановился у плетня, затеяв мирную беседу с женой стражника, а потом вдруг внезапно исчез… Куда это он делся? А куда пошла эта, усатая? Небось, к мужу под бок забралась! Эх, ну и бедра у нее… В тот раз попытался ущипнуть ее на базаре ненароком — ни черта! Словно каменная!
Ну, так что делать?
Может, взять и ворваться в хижину, вытряхнуть мужа из постели, сесть с ним за стол, пить чачу! А потом видно будет… Может, посулив золотой или пригрозив — отнять у него жирненькую Айкануш и вкусить с ней радости?
А что? Ну, чем «око государево» хуже, чем любой другой из тех господ, которые привыкли жить в свое удовольствие, ни в чем не встречая отказа? Действительно, ничем не хуже!
Рассуждая так, Николай Николаевич ни на минуту не спускал глаз с хижины Карапета. Уже стемнело, когда дверь ее открылась и вышел ключник с лопатой. Он прошел на огород. Потом дверь открылась еще раз — и в дверном проеме показался силуэт Айкануш, сладко потягивающейся и с явным удовольствием наслаждающейся чистым вечерним воздухом.
— Таинственный незнакомец как сквозь землю провалился, — повторил беззвучно шпик. — Куда же его черти унесли?
Это исчезновение еще более насторожило опытного сыщика. Человеку обычному такое уменье исчезнуть, как бы растаяв в воздухе- совершенно ни к чему. Значит, незнакомцу приходилось и раньше скрываться. Следовательно — он не в ладах с законом. Потому можно предположить, не слишком рискуя ошибиться, — это либо сам Гачаг Наби, либо кто-нибудь из его ближайших сподвижников.
Так или иначе — нельзя покидать этот пост. Нужно хоть сутки просидеть здесь. Не спать, не есть, не пить — только ждать. Так кот затаивается у норки, в которой исчезла ловкая мышка…
Зато, когда он поймает Гачага — вот тогда уже конец нынешней распроклятой тревожной жизни! Конечно, ему последуют высочайшие милости. Орден повесят — и немалый. Посадят начальником уезда… А, может, и генерал-губернатором? Что ж… Если он сделал такое, что и губернатору оказалось не по силам…
Честолюбивые мечты будоражили «око государево», согревали ему кровь.
Между тем в комнатке Карапета ненадолго загорелся слабый желтый огонек свечи, бросая слабые блики на плетень и на служебные пристройки. Потом — и он погас. Стало совсем темно.
— Что ж… — повторил себе шпик. — Ждать, так ждать. Это мы умеем.
И он уселся на сухой срубленный сук.
Глава пятьдесят четвертая
Нельзя сказать, что Ало-оглы был таким уж беспечным. Он, естественно, понимал, что за ним следят. И слыхал не раз о самом главном сыщике, пустившемся по его следам — офицере, не знающем покоя ни днем, ни ночью. Более того — он угадал за спиной тень, когда шел сюда.