Конечно, знал эту мудрость и Гачаг Наби. А потому вынужденное безделье его особенно тяготило. Да и кроме того, сколько друзей ты ни имей, сколько убежищ себе ни устраивай — не усидишь долго в норе, как лиса, обложенная собаками. Кроме того, нужно признать — не мужское это дело — без конца прятаться.
Вот если бы хоть изредка беспокоить врага дерзкими вылазками — налететь, изрубить, спалить, разогнать — потом снова можно исчезнуть на какое-то время.
Поэтому Ало-оглы серьезно и неотрывно готовился к скорым сражениям. Он был уверен, что их час не за горами. Необходимо сойтись грудь грудью — и победить во что бы то ни стало. Победить, вызволить из каземата кавказскую орлицу и скрыться, запутывая следы, загонять врага, измотать его бесконечными погонями и тревогами, а потом снова нанести удар — и снова скрыться.
Можно ли при этом рассчитывать на полную победу? А что такое — полная? Пролить кровь двурушников-беков, отнять покой у казаков, сохранить власть над простым людом по всему Зангезуру — более полное торжество трудно ' себе представить.
Обо всем этом Гачаг Наби любил разговаривать со своими сподвижниками.
— Нужно так ударить врага по голове, чтобы он обмер с вытаращенными глазами! — повторял он. — Пусть займется тем, что бинтует свои раны и не лезет больше в чужие дела. Пусть этот важный генерал из Гянджи либо уберется отсюда навсегда, либо до конца своих дней разъезжает по Гёрусу в фаэтонах с бубенцами, любуясь на свою златовласую жену в нухинском шелковом платке… Но тогда я не знаю, за что ему царь деньги платит. Хотя — это не наше дело.
Я должен бросить губернатору вызов! Пусть он его примет I — а не захочет, втопчет в грязь свою мужскую гордость, опозорится перед своей красавицей женой — значит, так тому и быть.
Но временами славному воину Гачагу Наби и полной победы здесь, в Зангезуре, кажется недостаточно. В мыслях своих он уже не раз устремлялся в Петербург, далекий северный город, где, как он думал, по улицам сплошь ходят генералы и княгини. А уж о Тифлисе и говорить нечего. Сломить не только гянджинского генерал-губернатора, но и самого наместника царя на Кавказе — это Ало-оглы считал делом для себя решенным.
Да, да. Теперь именно к самому императору устремлялись помыслы гордого борца, потому что даже из своих далеких зангезурских гор он понимал, где первопричина всего происходящего. Настоящий душитель народов, губитель окраин своей громадной империи — сам царь. Именно он заслужил такой оглушительной оплеухи, чтобы она прозвучала не как хлопок пистолетного выстрела, а мощный раскат орудийного заряда! Чтобы эхо от нее отдалось во всем мире и каждый человек на Земле чтобы знал, какая кара неминуемо последует за ранее ненаказуемые злодеяния.
Да, да. Именно так. Сломить мужское достоинство и растоптать честь всех сильных мира сего!
Черные глаза Гачага Наби пламенели и метали молнии.
— Хватит, пора действовать!
Видя брата погруженным в тяжкие раздумья, гачаг Мехти спросил его ласково:
— О чем ты, Наби? Смотри, глаза твои налились кровью!
— Кровью, брат, не глаза мои должны быть полны… Клинок моей шашки должен быть во вражеской крови! Собирай всех, пора!
И вот уже начался военный совет, на котором присутствовали лучшие удальцы, смелейшие из гачагов и друзья, которые собрались в Черную пещеру из самых дальних краев.
— Зачем ты собрал нас? — спросил Аллахверди, и глаза всех обратились к предводителю.
Гачаг обвел всех долгим теплым взглядом.
— День битвы близок!
— Почему ты так решил?
Ах, какие замечательные люди сидели в этот час вокруг Ало-оглы! Кузнец Томас и стражник Карапет, «новообращенные» из Петербурга Андрей и Людмила, старые друзья из Тифлиса — Гогия и Тамара… Что им ответить?
— Как говорят у нас в народе — я оглядел свои крылья, — улыбнулся в усы Наби, — и понял, что пора лететь!
— Ну, что ж, мы готовы! — воскликнул нетерпеливо Андрей и положил одну руку на плечо сидевшего справа Гогии, другую, не стесняясь присутствующих, на плечо Людмилы. Это было неприлично, и Ало-оглы отвел от них взгляд. Что за странные обычаи у этих русских!
— Но хватит ли наших сил для решительного наступления? — спросил Гогия.
— Если кликну всех своих орлов, то они застят белый свет крыльями! — с достоинством ответил Гачаг Наби. Впрочем, он и сам прекрасно знал, насколько преувеличены силы смельчаков в этом эпически спокойном ответе.
Тут Карапет заерзал нетерпеливо, показывая, что и ему пора вставить слово.
— Друзья, я хотел сказать вам одну важную вещь! Я только что узнал, что губернатор собирается посетить гёрусский каземат!