Полезла в салат из помидоров, отправила себе в рот красный ломоть. Но жевать не начала.
Непонятно, откуда им известен этот номер, сказала она. Может, от Герберта.
Говорить с помидориной во рту ей было трудно, и слова звучали невнятно.
Конечно, сказал я.
Герберт мне передал. Чтобы я поехала, им, мол, нужна моя помощь. Или это был Шерша.
Погоди-ка, сказал я, кто кому позвонил и что именно сказал?
Бабки позвонили Шерше, сказала она.
Так все-таки Шерше или Герберту?
Да, сказала она.
Я отодвинул от нее салат, посетители из-за соседних столиков на нас уже поглядывали. Подошел кельнер, принес вино, налил Джесси в бокал.
Короче, сказал я, тебе позвонили с сообщением, что ты должна куда-то поехать, так?
Да, сказала она, послушай, а знаешь, чего им было надо?
Нет, ответил я.
Все валялось на земле, сказала она, тряпки, посуда, бумаги. У них уже не было одеял согреться, не было вилок причесаться, не было маргарина намазаться. Им было не присесть.
Джесси, спросил я, почему этим женщинам было не присесть?
Я же не знаю, сказала она. Но они все делали стоя. Говорили, писали, спали, одна даже умерла на ногах — от ужаса, когда в комнату сунулся тигр. Поэтому я им и нужна. Бабки ни с кем не могут поговорить. Только со мной.
В брючном кармане я стиснул бумажную салфетку с пятнышком ее крови. Сейчас салфетка пропиталась потом моей руки и стала липкой. Я встряхнулся, заставил себя выудить из тарелки пару клецок, отправил их в рот. Я вспомнил о том, как надо сидеть, нормально беседуя, и выставил локти на стол.
Это было где-нибудь неподалеку отсюда, спросил я.
Да, сказала она. Сперва на самолете, потом на джипе. Парочка тигров встречала нас в аэропорту. Росс как вцепился мне в левую руку, так и не отпускал. В первый раз с нами был Герберт, и он все время держал меня за другую руку. Как будто я сама идти не могла. Рука Росса у меня на сгибе дрожала, и он не говорил никаких шуточек, значит, ему было страшно. А вот чего — я не знала. Никто не сказал ни слова.
А тигры были вооружены, спросил я.
Ясное дело.
А вы?
Скорее нет, чем да.
А тигры были очень молоды и хорошо выбриты, спросил я. И от всех разило афтершейвом?
Да, обрадованно воскликнула она, а откуда ты знаешь? Ты там тоже бывал?
Может быть, таинственно ответил я.
Она одарила меня улыбкой, и я в душе поздравил себя: все шло нормально. Съел еще пару клецок, которые мне, правда, немедленно захотелось выблевать, и сделал вид, будто я так занят едою, что и слушаю-то вполуха.
И всюду воняло, сказала она. Паршивый аэропорт, не то что в Бари. И никаких магазинчиков, одно здание и грязь на полях и дорогах.
Безрадостно, с отсутствующим видом пробормотал я.
Да, сказала она, мне хотелось поскорее в машину и в путь, но когда мы поехали, они включили такую чудовищную музыку, невероятно громко. Турбо-фолк. Знаешь, что это?
Пожалуй, нет.
Женский крик под быстрые скрипки и синтезатор.
Ах вот как, сказал я.
Должно быть, одна из пластинок Чечи; музыку собственной жены Аркан использовал в качестве своего рода опознавательного знака. Речь, как всегда, шла прежде всего о том, чтобы минимальными средствами вовлечь максимальное количество людей, и дело у него заладилось так, что, едва заслышав откуда-нибудь с улицы эту музыку за ужином, люди вскакивали с набитым ртом, выбегали из дому черным ходом и хоронились в лесах. А кто не бежал, тому приходилось горько раскаяться.
Поэтому, сказала Джесси, я постучала водителя по плечу и попросила убавить громкость. Он ответил: «Заткнись!» В ответ на что человек с пассажирского сиденья на него прикрикнул, а я вцепилась шоферу сзади в волосы и хорошенько дернула. Джип занесло, мы съехали в канаву, из-под колес фонтанами полетела грязь, но потом мы опять очутились на дороге. Росс чуть не сломал мне руку, хотя сам ухмылялся. Музыку выключили. А Герберт сидел с таким видом, будто ничего не случилось. Всю дорогу он глядел в окно, а сам-то в голубой рубашке, как будто мы ехали в отпуск.
Есть клецки я больше не отваживался, поэтому взял зубочистку и принялся ковыряться в зубах. Кельнер опять подошел к нашему столику переменить посуду, черт бы его побрал, надо было, конечно, отправиться в ресторан подешевле, где, соответственно, и обслуживают ленивей. К счастью, Джесси была в процессе воспоминаний, и отвлечь ее не могло ничто.
А потом мы приехали в какой-то город, сказала она, и остановились перед какой-то гостиницей.
С самого начала ее рассказа мне не терпелось выяснить хоть какую-нибудь географическую подробность. И сейчас я решил рискнуть.