Почти с нежностью Игнатьев думал о Курнакове. Сколько часов подряд, без минуты отдыха, работает начальник штаба! Настоящий боевой штурман: молчаливый, скромный, но в нужный момент доказывает личным примером, что такое советский моряк. Приятно работать с таким штурманом, даже если он ругает тебя за стихи…
Игнатьев снял с вешалки клеенчатый плащ-пальто, тщательно застегнулся.
Прошел по вздрагивающему, ярко освещенному коридору, открыл наружную дверь.
Дождь, смешанный с ветром, ударил ему в лицо. Ненастная ночь окружила его. Игнатьев ухватился за холодные, скользкие поручни трапа, поднялся на мостик.
Рассвет еще не наступал. Кругом двигалась, клубилась, свистела ночная непогода. Плотные тучи по-прежнему громоздились в очень тесном, казалось, для них небе.
Когда лейтенант поднялся на мостик, ветер задул еще пронзительнее, гудел в снастях, заглушал шум вентиляторов.
Чуть видные силуэты вырисовывались над поручнями и рядом с толстым стволом мачты. Игнатьев разглядел коренастую фигуру Чижова.
— Принято решение снова войти в Инрелед, — прокричал Чижов сквозь рев непогоды. — Ветер скверный подул, и волна больше. А в шхерах давно нет тумана. Подходим к входному фарватеру, будем делать поворот по пеленгу маяка Скумкам.
— Уже открылся маяк?
— Время еще не вышло…
— Сигнальщики, ищите справа по носу белый огонь маяка! — донесся из темноты повелительный голос Курнакова.
— Есть, искать справа по носу белый маячный огонь!
Игнатьев прошел в штурманскую рубку. Курнаков, смахивая дождевые капли с лица, склонялся над картой.
— Эхолот включите, Игнатьев, — сказал он, словно и не заметил отлучки лейтенанта. У Курнакова был утомленный, охрипший голос.
Игнатьев включил эхолот. Красные искры стали проноситься в прорезях указателя морских глубин.
— Сейчас приходим на видимость маяка Скумкам, — заговорил удовлетворенно Курнаков, взглянув на эхолот, снова наклоняясь над картой. — По пеленгу на маяк делаем поворот на тридцать два градуса в шхерный фарватер. На море рельс нет, но пока, чтобы не сглазить, идем, как по рельсам…
От переборки, из переговорной трубы раздался тонкий свист.
— Штурман, когда откроется маяк? — глухо прозвучал голос Сливина в медном раструбе.
Курнаков взглянул на часы.
— На видимость маяка Скумкам приходим через минуту!
Он привычно взглянул на счетчик оборотов, как бы проверяя себя.
Громко, отчетливо тикали часы.
Курнаков ждал.
Нетерпеливо потянулся к переговорной трубе.
— Открылся огонь маяка?
— Не видно маяка! — прозвучал голос из медного раструба.
Минуты шли, как часы. Что-то дрогнуло в лице Курнакова. Он хрустнул пальцами, не отводя глаз от циферблата.
— Штурман, на мостик! — сердито прохрипела труба.
Курнаков толкнул дверь рубки. Игнатьев следовал за ним.
— Ну, штурман, что же ваше счисление, где Скумкам? — резко спросил Сливин.
Впереди была сплошная, чуть поредевшая предрассветная мгла. Курнаков всматривался в эту мглу, заслонив ладонью глаза от слепящих дождевых струй.
Борт взлетал и опускался, вздымаемый крутыми волнами. Усиливался береговой ветер. «Как трудно сейчас буксировать док в океане, чтобы не лопнули напрягающиеся тросы…» — подумал Игнатьев.
— Нет, не открывается маяк, — сказал сквозь ветер недоуменно Чижов. — Мы уж и так тут сигнальщиков атакуем.
— А вы не атакуйте сигнальщиков, а старайтесь раньше их заметить огонь, — откликнулся невозмутимый, как всегда, Потапов.
Сливин подошел совсем близко к Курнакову.
— Может быть, не включен маячный огонь, штурман?
— Должен быть включен! Не было предупреждения мореплавателям. Белый затмевающийся огонь при входе в фарватер… Должен быть включен…
— А может быть, в счислении ошибка, Семен Ильич? Учитывали все поправки на дрейф?
— Не мог я просчитаться! — сказал Курнаков с силой и почувствовал, как заколотилось рывками сердце, похолодели пальцы. А если и вправду не заметил ошибки в счислении? Взял всю ответственность на себя и вот — допустил ошибку!.. Он снова проверял в уме все поправки и расчеты.
— Не могла просчитаться штурманская часть, Николай Александрович, — уверенно повторил он.
Замигал впереди красный отчетливый свет — клотик «Пингвина».
— С «Пингвина» запрашивают, — докладывал Жуков. — «Не вижу маячного огня, продолжать ли заданный курс?»
— Вижу белый затмевающийся огонь! — прозвучал из темноты голос Михайлова.
Все подались вперед. И точно: далеко-далеко справа возникло белое световое пятно. Заблестел, равномерно вспыхивая и затмеваясь, долгожданный свет маяка.