Кёнсу вскоре задремал, но проснулся ночью, потому что Чонин спал беспокойно: тяжело дышал, вертелся, сжимая пальцами край одеяла. На висках проступили капельки пота, влажные волосы липли ко лбу, а в резких чертах лица жили оттенки боли. Чип легонько толкал его головой в бок, словно пытался то ли успокоить, то ли разбудить.
Кёнсу вытянул из упаковки салфетку и осторожно стёр капельки пота с висков, поправил одеяло и прижал ладонь ко лбу Чонина. Тот постепенно успокоился и притих, вновь вытянувшись на спине. Перед рассветом всё повторилось, и Кёнсу снова пришлось сидеть рядом с Чонином на кровати и почти невесомо гладить его по голове, отгоняя мучительные для Чонина сновидения.
Чонин проснулся в семь, с трудом встал, и Кёнсу снова подставил ему плечо, чтобы помочь добраться до ванной. Уходить оттуда он не собирался, хотя Чонин стоял на месте и демонстративно ждал, когда же он уйдёт.
― Не хочу, чтобы ты свалился из-за слабости и что-нибудь себе разбил или сломал, ― тихо пояснил он и попытался помочь Чонину снять одежду. Тот отбросил его руки и привычно уже отрезал:
― Я не нуждаюсь в помощи.
― Ошибаешься. ― Кёнсу стянул с него рубашку после короткой возни и включил воду. Отрегулировав температуру, вновь повернулся к Чонину и решительно вцепился в пояс брюк, чтобы расстегнуть их. И едва снова не получил кулаком в челюсть. На сей раз Кёнсу легко уклонился, расправился с пуговицей и молнией и решительно сдёрнул брюки вместе с бельём с Чонина. Тот, закусив губу и нахмурившись, неподвижно стоял на месте. Узлы напряжённых мышц рельефно проступали под смуглой кожей. Плечи, ключицы, рёбра… Такой худой, что впору делать из него анатомическое пособие. Кости, жилы, мышцы ― и больше ничего.
Кёнсу осторожно прикоснулся к предплечью Чонина и подсказал:
― Шаг влево, ещё… Тут бортик.
Дождавшись, пока Чонин окажется под струями воды, Кёнсу аккуратно положил левую ладонь Чонина на металлическую перекладину у стены и плавным движением заставил сжать перекладину пальцами, чтобы у Чонина была опора. Поколебавшись немного, всё же отступил к двери, продолжая наблюдать за Чонином. Ужасно худой, но всё равно удивительно изящный и гибкий. Широкие плечи даже на вид казались твёрдыми и жёсткими.
Чонин не мог увидеть, что делал Кёнсу, но Кёнсу всё равно через пару минут отвернулся, прекрасно понимая, насколько паршиво должен чувствовать себя Чонин в этой ситуации. Кёнсу тоже неприятно было бы торчать в ванной, зная, что за ним внимательно наблюдают.
― Я буду рядом, позови, если вдруг что. Дверь я просто прикрою немного, хорошо?
Чонин промолчал. Кёнсу бросил на него быстрый взгляд поверх плеча, отметил по-прежнему напряжённые мышцы и неподвижность, потом всё же перешагнул через порог и прикрыл дверь ровно настолько, чтобы при необходимости иметь возможность заглянуть внутрь из коридора.
Чип сидел в паре шагов от Кёнсу и пристально смотрел на него. Не особенно доброжелательно. Кёнсу шагнул к нему и протянул руку, чтобы погладить, но сразу передумал, потому что Чип предупреждающе оскалил зубы с едва слышным ворчанием.
Чонин выбрался из ванной через полчаса, позволил усадить себя за стол и прикоснулся пальцами к чашке. Спокойно попить Кёнсу ему не дал и настоял на том, чтобы Чонин съел несколько ложек суфле. Капля в море, конечно же, но это всё-таки была хоть какая-то еда. Потом Чонин заперся в комнате с зеркалами. Кёнсу убедился, что это надолго, и спустился на второй этаж, чтобы набрать побольше фруктов. Каждый час он приставал к Чонину, уговаривая съесть то яблоко, то банан, то грушу, то ещё что-нибудь.
Первые неудачи Кёнсу не остановили, и к двум часам он таки скормил Чонину полтора яблока. После долгой беседы по телефону с кем-то из менеджеров Чонин отсидел за столом символический обед, но ровно через час Кёнсу вновь домогался к нему и предлагал разные фрукты. На сей раз Чонин проявил снисхождение к половинке персика и паре виноградин, после чего выставил Кёнсу за дверь.
Кёнсу устало сполз по стенке и сел прямо на пол. Ещё ни разу ни одно задание настолько сильно его не выматывало. Оказывается, намного проще потянуть за спусковой крючок и отправить человека на тот свет, чем накормить того, кто есть не хочет, и разобраться в его поведении. Вроде бы Чонин делал то, что ему нравилось, танцевал и выступал на сцене вопреки всему. И Кёнсу не понимал, почему при этом Чонин настолько безжалостен к себе и невнимателен. На тонкую и хрупкую натуру Чонин никаким боком не походил, так что вряд ли речь шла о каких-то волнениях и встрясках в жизни. Чтобы пронять эту упёртую скотину и обнаружить в нём наличие нервов, требовалось нечто очень мощное. И Кёнсу ума не мог приложить, что именно.
Вечером они в компании Чипа отправились в главное здание агентства. Кёнсу не особенно вникал в происходящее, пока это не касалось его обязанностей, просто ходил следом за Чонином и со стороны наблюдал за беготнёй персонала, короткими или долгими беседами, складывал разные бумаги, которые ему передавали, в папку. Потом Чонин сидел в коридоре на узкой лавке и кого-то ждал. Кёнсу опять же не стал вникать в детали, просто подошёл, отметив, как часто Чонин кончиком языка проводил по сухим губам, и тихо спросил:
― Принести тебе попить что-нибудь?
Чонин помедлил, зарылся пальцами в густой мех Чипа и после кивнул.
― Хочешь что-то определённое или просто воды?
― Просто воды.
― Я сейчас.
Кёнсу помнил, что видел рядом автомат с напитками, нашёл через пару минут и прихватил бутылку воды. Вернувшись к нужной двери, растерянно огляделся. Чонин больше не сидел на лавке, и Чип тоже пропал. Кёнсу нашёл Чипа раньше, осторожно тронул за ошейник и тихо велел:
― Ищи Чонина, Чип.
Это выглядело странным. Вряд ли Чонин мог куда-то пойти без собаки.
Чип потянул Кёнсу вдоль коридора, добрался до конца и повернул налево, к служебной лестнице. Там не работало освещение, разве что в окна между пролётами лился свет от уличных фонарей и неоновых вывесок.
― Надеюсь, нынешняя жизнь тебе по вкусу?
― Не твоё дело. ― Этот голос Кёнсу узнал бы где угодно. Он бесшумно спустился по ступеням и остановился, разглядев в полумраке две фигуры. Чонина легко отличил, тот стоял, прислонившись спиной к стене. Второй человек стоял напротив него, уперевшись руками в стену, чем лишал Чонина возможности уйти.
― Выглядишь жалким. Но тебе к лицу. Мне нравится твоя беспомощность. А тебе? Быть может, тебя это даже возбуждает?
Чонин промолчал. Тот тип, которого Кёнсу не знал, подался вперёд, ближе к стене. Потребовалось время, чтобы понять ― он целовал Чонина.
― Не будь таким! ― глухо прорычал тип спустя минуту. ― Теперь-то на что ты рассчитываешь? К чему это глупое упрямство?
― Должно быть, сейчас куда более жалким выглядишь ты. ― Чонин даже не попытался смягчить свою язвительность. Тип с глухим рычанием ухватился за ворот его рубашки. Что он собирался сделать или сказать, никто не узнал, потому что Чип кинулся вперёд белой молнией. Громкий лай заставил типа отшатнуться от Чонина и кинуться вниз по лестнице. Чип помчался за ним, а Кёнсу в мгновение ока оказался рядом с Чонином. Тот выглядел совершенно спокойным и невозмутимым, на ощупь нашёл бутылку воды в руке Кёнсу, свинтил крышку, набрал в рот немного воды и сплюнул себе под ноги, только потом сделал пару глотков и вернул бутылку Кёнсу.
― Спасибо.
То ли поблагодарил за воду, то ли за своевременное вмешательство ― чёрта с два поймёшь.
Кёнсу ошеломлённо смотрел, как Чонин медленно поднимался по лестнице, касаясь стены кончиками пальцев. Смотрел на глубокие царапины на смуглой ладони, оставленные стеклянными осколками, и машинально закручивал крышку бутылки. Рядом остановился белой тенью Чип и разжал зубы, уронив себе под лапы клок тёмной ткани. Видимо, успел разок цапнуть того типа, что приставал к Чонину. Чип покосился на Кёнсу, пренебрежительно фыркнул и побежал за Чонином, забавно цокая когтями по ступеням.