Решение Оруэлла искать "низших из низших", которых он определяет как "бродяг, нищих, преступников, проституток", было принято в то время, когда несколько различных направлений английской литературы последних сорока лет начали сближаться. Начнем с того, что увлечение лондонскими низами восходило к романам Джорджа Гиссинга и Артура Моррисона о трущобах поздневикторианской эпохи - даже раньше, если считать такие произведения, как "London Labour and the London Poor" Генри Мейхью, первые записи которого были составлены в 1840-х годах - и впоследствии поддерживалось такими репортажами из Ист-Энда, как "Люди бездны" Джека Лондона (1903); Интересно, что Оруэлл упоминает эту книгу в "Дороге на Уиган Пирс" как часть своего позднего подросткового чтения, книгу, которая, по его словам, позволила ему "мучиться" над страданиями рабочего класса на безопасном расстоянии. К этому можно добавить гораздо более широкое и преимущественно послевоенное стремление покинуть тесный пригород или тесную столичную гостиную и исследовать мир и людей, которые лежат за его пределами. Это была эпоха честертоновского "Английского пьяницы" и "Английской дороги", книги Х. В. Мортона "В поисках Англии" (1927) и "Нежное искусство бродяжничества" Стивена Грэма - значительного бестселлера за год до возвращения Оруэлла из Бирмы.
Не все эти книги были особенно благосклонны к низкому образу жизни. При всей многообещаемости названия, "Нежное искусство бродяжничества" оказывается в основном о походах и содержит несколько резких слов в адрес добросовестных бродяг ("Хотя среди них есть много очень странных и интересных исключений, в целом они не являются очень уважаемыми людьми, а их образ жизни не является красивым или достойным изучения. В своих скитаниях они мало чему учатся, кроме того, как торговать, как воровать, как избегать собак и полиции"). Но их совокупный эффект означал, что к концу 1920-х годов "бродяга" стал заметным присутствием на английской литературной сцене, особенно в той ее части, которая колонизировала юношеское воображение Оруэлла. Мистер Полли из Уэллса в конце концов прокладывает свой путь по задворкам эдвардианского Кента. Майкл Фейн, герой романа "Зловещая улица", который Оруэлл и Коннолли читали в школе Святого Киприана, очарован видом "разношерстного странника" на Кенсингтонской улице и перспективой более воздушного и менее замкнутого мира. Были и другие начинающие писатели в возрасте Оруэлла, которые стремились делать то же самое, что и он - например, двадцатиоднолетний Филип Аллингем, который в 1928 году отправился в шестилетнее путешествие по ярмарочным площадям страны, результатом которого стала книга "Дешевка" (1934).
Это не означает, что Оруэлл обратил внимание на Лаймхаус из узко меркантильных соображений и что социальная цель, о которой он говорит в "Дороге на Уиган Пирс", еще не заявила о себе. Просто, отправляясь в Ист-Энд с целью изучения его жителей, он приобщался к давно сложившейся литературной традиции, поклонником которой был сам. Как "Виселица", вероятно, не была бы написана в том же духе без стимула в виде "Похода к повешенному" Теккерея, так и описание ночлежного дома Оруэлла выглядит так, как будто его автор был знаком с "Автобиографией супербродяги" У. Х. Дэвиса (1908). Дэвис, много путешествовавший по Великобритании и Северной Америке, приводит похожий рассказ о посещении лондонского ночлежного дома, в данном случае на Блэкфрайерс-роуд, с той же таящейся угрозой ("Когда я вышел из кухни, двое пьяных мужчин начали драться...") и тем же мрачным заключением, в котором Дэвиса, вместо того чтобы предложить чашку чая, уводит по лестнице в безопасное место маленький мальчик.