Большая часть этого периода становления жизни Оруэлла не поддается воспоминаниям. На самом деле, формальный отчет о его подвигах в 1928-9 годах можно было бы свести к паре абзацев. Что он писал? И с кем он проводил время? Известно, что литературные произведения, которые Оруэлл создал во время своего пребывания на улице дю Пот-де-Фер, делятся на четыре отдельные категории. В первую входят семь опубликованных статей: 'La Censure en Angleterre' и 'John Galsworthy', которые появились в Monde (элитный литературный журнал, не путать с ежедневной массовой газетой Le Monde) 6 октября 1928 года и 23 марта 1929 года; 'A Farthing Newspaper' для G. K.'s Weekly от 29 декабря 1928 года; и еще четыре статьи, посвященные безработице в Англии, одному дню из жизни бродяги, нищим в Лондоне и ситуации в Бирме, которые были опубликованы в Le Progrès Civique с декабря 1928 года по май 1929 года. Все они могут быть отнесены к категории ученических работ, отражая при этом некоторые темы, которые будут повторяться в журналистике следующих двух десятилетий: например, "La Censure en Angleterre" отмечает силу викторианского пуританского среднего класса, способного запретить те виды литературы, которые им не нравились, так, как не были способны их предшественники XVIII века. В "Газете за фартинг", посвященной "Les Amis du Peuple", яростной правой газете миллионера с огромным тиражом, поднимается еще одна дилемма, которая будет занимать его в 1930-х годах и в последующие годы: что делать с подлинно популярными проявлениями общественного вкуса, которые средний либерал сочтет морально отвратительными?
Хотя они окрашены собственным опытом Оруэлла, статьи в Le Progrès Civique немного менее интересны, сохранившись только как переводы оригиналов Оруэлла и ограниченные смирительной рубашкой восклицательного стиля французской газеты. Ни в одной из них не платили много. Le Progrès предлагала своему новому автору чуть меньше двух фунтов стерлингов за статью; "Еженедельник Г. К.", который вечно испытывал нехватку денег и был вынужден обратиться к своим читателям с финансовым призывом в начале того года, когда в нем появился Оруэлл, предлагал одни из самых низких ставок на Флит-стрит. Маловероятно, что за первый год работы в журналистике Оруэлл заработал больше 15 фунтов стерлингов. На второй категории он заработал еще меньше: хотя в письме от редактора "Мон Т-Парнас Хебдомадер Интернэшнл" утверждается, что нашел у него "балладу" "extremement amusante" и выражает желание опубликовать его стихи. Что касается третьей и четвертой категорий - коротких и полнометражных художественных произведений - то и здесь пустыня недостижений. Сохранилось письмо от Л. И. Бейли, лондонского представителя агентства МакКлюра, в котором он комментирует три потерянных рассказа, представленных Оруэллом: один, "Морской бог", Бейли считал незрелым и содержащим слишком много секса; другой, "Корона раздела", был слишком описательным; хотя ему понравился третий, менее чем удачно названный "Человек в детских перчатках". Что касается более длинных произведений, которые Оруэлл горел желанием написать, в его письме Ричарду Усборну в 1947 году говорится о том, что он "писал романы, которые никто не хотел публиковать, и которые я впоследствии уничтожил".
Каким писателем представлял себя Оруэлл на этом раннем этапе своей карьеры? Очевидный ответ - необычайно старомодным, носящим на рукаве свои влияния и, кроме того, находящимся в плену ушедших образцов, которые стремительно исчезали с литературной карты. Четвертый, неопубликованный рассказ 1928-9 годов открывается предложением "Однажды в романтические дни моей юности я сумел завоевать расположение дамы, чье состояние было настолько велико, что компенсировало поразительное уродство ее лица". Нашему герою удается обручиться с наследницей, но затем он вынужден выяснять отношения со своей бывшей любовницей. Посетив эту даму в ее доме на "захудалой улице, где между фонарями мелькали белые и испорченные лица", и узнав, что она слышала о помолвке, он меняет курс, решает писать, страстно целует ее и просит "засвидетельствовать свою любовь, отдавшись мне". Выходя из дома, он сталкивается со своим будущим шурином и "богатым другом". К счастью, их подозрения сменяются "облегчением и весельем", когда в окне появляется любовница, которую они принимают за проститутку. Все заканчивается хорошо, "и я был женат, и (моя жена умерла рано) жил счастливо после этого".
Если это выглядит так, будто могло быть написано Полем де Коком, чьи житейские истории о парижских деми-монделях забавляли многих любителей клубного отдыха викторианской эпохи (майор Пенденнис был поклонником Теккерея), то первое опубликованное литературно-критическое произведение Оруэлла, эссе "Монд" о Голсуорси, выдает столь же старомодный подход. Хотя Голсуорси вскоре после этого получит Нобелевскую премию по литературе, его романы к тому времени были ярлыком эдвардианской степенности. Одним из любопытных аспектов эссе Оруэлла является его слабая атмосфера товарищеского чувства. Оруэлл сразу же относит автора "Саги о Форсайтах" к высшему среднему классу ("класс богатых буржуа, который дает Англии большинство ее законодателей, юристов, офицеров армии и флота, а также ее дилетантов и мелких поэтов"), одобряет его чувство огромной пропасти между имущими и неимущими и его неприязнь к социальной системе, признает его недостатки и признает, что его работы устарели, но в итоге хвалит его за искренность на том основании, что быть искренним нелегко. Многие писатели с большим талантом, чем у него, использовали его с меньшей пользой".