Через час вдоль дороги начали тянуться села или может быть небольшие города, с немецкими названиями и аккуратными каркасными или чаще кирпичными домами. Невысокие заборы со стороны дороги, цветники, детские площадки в промежутках между кварталами. Мне показалось, что попал куда-то в Закарпатье, и вот-вот на поросшем лесом холме вдалеке покажется древний замок.
Конечно, приметы менее спокойной жизни на фронтире попадались, то перед мэрией (или еще сельсоветом?) стоял какой-то колесный броневик, то после выезда из города возвышалась виселица, с плакатом под ней, что за год тут повешено восемь дорожных грабителей, причем цифра была явно намалевана мелом, намекая криминальным элементам на возможность ее увеличения за их счет. Да и сами дома за заборами не жались к проезжей части, а стояли чуть поодаль, метрах в ста, отчего было ощущение, что едешь по Ленинскому проспекту, а не по деревенской, в сущности, улице. Вывески трактиров и гостиниц безискусно были украшены разными сочетаниями кружек и разных блюд, или девушками с кружками в руках.
Примерно через часа два езды поселки стали как-то короче, и каждый из них предварялся большой огороженным сеткой выставочной площадкой, с продукцией того заводика, вокруг которого и возник поселок. Исключением были только большие застекленные то ли теплицы, то ли крытые рынки, попавшиеся в паре мест.
Радиостанция, стоявшая на дежурной частоте дорожных путешественников — первом канале Си-Би, то и дело ловила переговоры «Курт, где ты пропал со своим краном, ветряк собран уже» или «скважина во дворе за сараем, осторожнее со своим трубовозом», и прочее и прочее… Но никаких важных сообщений или призывов о помощи к счастью не звучало.
Перед очередным перекрестком попался указатель «Веймар 50 км вперед», посмотрел на одометр, и обнулил дневной пробег — механический завод семьи Вернеров находился в пяти км до города.
Через сорок четыре км справа начался сетчатый забор, за которым виднелись цеха. Повернув по указателю, подъехал к воротам. Слева за ними был виден стол под навесом, за ним домик, а за столом сидел подросток лет пятнадцати и читал книгу.
— Мне бы к Гансу Баху или Петеру Вернеру проехать — сказал ему, подойдя к воротам.
Парнишка посмотрел в толстую тетрадку на столе.
— А вы по литью специалист, Дмитри Саблин?
— Да.
— Пожалуйста, ворота откатить можете?
— Откатив воротину, подошел к столу и заметил, что левая нога ниже колена у парнишки была в бинтах, а около стола стоял костыль.
— Что с вами?
— На уроке токарных работ тельфер закрепил плохо, деталь из станка выронил, так что теперь недели три только теорию изучать, вот и попросился здесь посидеть, а не дома, чтобы стипендию не сокращали.
— Осторожнее надо быть, меня учили, что рабочий день заканчивается не тогда, когда станок выключил, а когда дома за стол сел.
— Учту. А вам надо вон в тот цех — показал на строение под округлой крышей, двери модельного цеха справа за углом. Машину лучше у забора ставьте, а не у стены цеха, чтобы погрузчики не зацепили.
Проехав ворота и закрыв их за собой, поставил машину на размеченное парковочное место у цеха и зашел в дверь с надписью «Modelabteilung» над деревянными двустворчатыми дверями.
Помещение было достаточно большим и светлым, благодаря окнам в крыше. Вдоль левой стены тянулся ряд верстаков, вдоль правой в ряд стояли большие ящики с формосмесью, а посередине на тележке находился ящик, около которого двое рабочих что-то сосредоточенно делали.
Поздоровался. Старший махнул рукой, что подождите чуток, и крикнул что сейчас стержень закрепляют.
Минут через пять он подошел ко мне и представился — Бах Ганс, мы с вами переписывались.
— Несколько раз пробовали лить по восковкам, у нас с карбюраторами просто завал, отливку «из земли» фрезеровать очень сложно, а по выплавляемой все время какая-то ерунда льется, то шарики внутри, то пузыри в металле.
— А что спеца «из-за ленточки» через Орден не выписали?
— Пробовали, усмехнулся он. Один приехал — с дипломом, чванливый такой… а сам формосмесь от горелой земли отличить не может. Через месяц перевели учеником в цех, не выгонять же. Второй конечно специалист, но по обычному литью и к тому же шестьдесят восемь лет… сейчас в Веймаре преподает в политехническом.