Вообще-то мне приходилось видеть аналогичную проделку — револьверный дробовик с газоотводом на вращение барабана, якобы Браунинг, и коробка похожа на «Ауто-5», и вся маркировка как на бельгийце, но все экземпляры почему-то происходили из Златоуста, а вот на Западе нигде не было ни единого упоминания о таком оружии.
Артур с Фридой заглянули после очередного занятия, приехав вместе с Катей. Увидев восстановленное ружье, сначала не узнали его, и долго рассматривали механизм, вертели под лампой коробку, восхищаясь тонкой гравировкой. А потом предложили поставить его в продажу, как комиссионное.
— Нам оно вроде без надобности, сказала Фрида. К тому же не доверяю я ему, предидущему владельцу оно не помогло.
Первый день осени. Шорох дождя слышался из приоткрытой стеклянной дверцы камина, крупные капли колотили по жестяному конусу на трубе. За сухой сезон мы отвыкли от этого звука, который казался каким-то домашним и спокойным. И здешняя осень была уютной, ведь за ней больше никогда не было зим, холода, некрасивого мертвого леса и скучно замотанных по уши девушек. Катя все чаще просила меня приготовить обед, ей было уже непросто стоять подолгу. Заказал для нее высокий стул типа барного, больше как семейную шутку.
Покупатели заходили реже, видимо Базы почти закрылись на мокрый сезон. Так, по-мелочи, кто с поломанной винтовкой, кто за гравировкой дарственной надписи на пистолете… Ушло в Нью-Рино первое письмо с фотографиями штуцера, гравировка которого занимала почти все рабочее время, благо по несколько экземпляров всех видов оружия стояло в подсобке в ожидании покупателей. Жена все с большим интересом училась гравировке, теперь за своим столом и микроскопом. Учебная пластина не вызывала у нее энтузиазма, поэтому она потренировалась в гравировке на каком-то из сделанных мною в детстве охотничьих ножей. Букетная гравировка далась ей… неплохо. Вторым объектом ее опытов стала коробка «шпалочки», превратившейся в подобие «Парабеллума» Гиммлера, густо покрытого дубовыми листьями, видимо в ознаменование умственных способностей владельца. В качестве перерывов для сбережения зрения пересчитал коробку «косми» под «пятьсотпятый Гиббс», получилось небольшое увеличение хода затвора, а вот магазин сократился до трех патронов.
Всерьез изменил обращение с оружием — теперь заряжание стало проще — оттянуть затвор, бросить патрон в окно, спустить задержку, открыть ружье и наполнить магазин. Устранились три действия — отвод затвора назад в открытом ружье, его закрывание и взведение курка пальцем.
В принципе, три и четвертый в стволе для такого калибра весьма неплохо. Тем более что при пустом магазине затвор встает на задержку, и надо только бросить патрон в окно коробки и нажать кнопку, чтобы зарядить оружие. Затвор изменился, вместо подвижного клина и запирания на один выступ, стала поворотная личинка с четырьмя боевыми упорами, все же две тысячи семьсот атмосфер это не семьсот у двенадцатого калибра. Сама коробка почти не толстеет, а вот вес придется увеличивать до четырех с половиной-пяти кило. Тупоносая пуля этого калибра была безопасна в трубчатом магазине. И постепенно начал делать детали и для такой винтовки. Она была намного сложнее всего, освоенного раньше. Своеобразная кинематика механизма, длинные пазы и сложные детали. Но постепенно дело шло, сначала нижняя колодка с проемом магазина, потом верхняя коробка и затвор, и уже после них более мелкие детали механизма.
Но и о штуцере для Луиджи не забывал, час за оптикой, час у станков, нижняя часть коробки штуцера была готова первым делом, просто оттого что там узор проще. Боковые стороны колодки делал очень неспеша, каждую зверушку сначала раз за разом перерисовывал на бумаге, потом гравировал на ненужной железяке самые сложные переходы — гривы львов, морды рогачей между рогами, и прочее. Понижение фона, потом «лепка объема» как говорил один хороший тульский мастер. За пневмоинструмент почти не брался — уж очень хорошее чувство металла возникает, когда работаешь молоточным резцом, а пневматика она обманчива — сносит металл быстро, появляется обманчивое ощущение легкости работы… и вот тут поджидает жуткий «заяц», так на жаргоне называется срыв инструмента, оставляющий неустранимую царапину. Для работы над гравировкой казенников пришлось сделать отдельное приспособление — на блок стволов надевался деревянный диск с отверстием точно по его форме, а его уже притягивал к диску тисков хомут. В патронники вставлялись деревянные чопики, приделанные ко второму диску во втором хомуте. Получалось, что стволы можно легко вращать по их оси, и при этом сохранять всю подвижность рабочего места. Конечно, дальний конец стволов приходилось подпирать мешочком с песком, чтобы не висел в воздухе, но работа шла удобно и легко.