Первые беженцы появились только через день. Горстки людей, каким-то образом сумевших выбраться, вырваться с боем или просто удачно проскользнуть мимо рыскающих отрядов. Это было весьма некстати, потому что собственных продовольственных запасов у эльфов было явно недостаточно, чтобы кормить еще и людишек.
В довершение всего, враги явились, чтобы отомстить, очень скоро, но Т'Альдин предложил устроить хитрую западню и мастерски осуществил задуманное, возглавив боевой отряд: противник потерял более сотни воинов, не убив ни одного эльфа, и с позором удрал из леса.
— И так будет со всеми! — надменно бросил вслед убегающим врагам Т'Альдин, в последнее время у него появилось все больше поводов гордиться собой, а у эльфов — уважать «приемыша».
— Боюсь, что нет, — ответил его соратник, вытаскивая из трупа орка стрелы и вытирая с них кровь, — ты просто не знаешь, кто такие серые гоблины.
— Зато я знаю, что они дохнут легко и быстро…
— Когда их мало.
Затем последовали быстрые сборы: селение забирало с собой только оружие, провиант, одежду и лекарства, все остальное оставляли. Т'Альдин собрался, пожалуй, раньше всех, за двадцать лет он не накопил ничего лишнего: дроу чужд вещизм. А вот у остальных жителей селения на глазах стояли слезы. Эльфы любят свой лес, который для них — родной дом. Почтовая птица принесла письма и из других деревень: уходят все. Должно быть, опасность, исходящая от уродцев, слишком велика, если целый клан эльфов — а это одних только воинов и магов под восемь сотен — вынужден сниматься с места, где прожил тысячи лет.
Уходили поспешно: разведка сообщила о большом количестве вражеских солдат, пришедших отомстить за разгромленный отряд. По пути колонна соединилась с беглецами из соседнего селения, и Т'Альдин в составе объединенного военного отряда прикрывал отход. Ситуация становилась все хуже: противник постепенно догонял, беря отступающих эльфов в полукольцо.
— Видимо, придется драться, и уже не на наших условиях, — заметил он, — дело дрянь.
— Все гораздо хуже, — флегматично отозвался воин из соседнего селения, — боя не будет, если успеем уйти на равнину, но… А, к йоклол.
Т'Альдин мысленно выругался в гораздо более крепких выражениях. Выйти на равнину? Зачем? Эльфы опасней всего именно в лесу, стоит оказаться на открытом месте… Конечно, мало кто способен бить из лука на сто шагов в глаз, но враги слева, справа, сзади. Их много, и это, видимо, только передняя волна.
— А где жители других деревень? Из Дрожащей Листвы и Лунной Песни?
— Должны уже ждать нас у опушки, судя по сообщениям, присланным птицами. Мы замыкающие.
Гонка на запад продолжалась несколько часов, и Т'Альдин уже думал, что бой неизбежен: враг наступает на пятки. Однако тут лес закончился, впереди — луга длиной в день пути, за ними в дымке тонут невысокие лесистые холмы. А сразу у опушки — тысячи две эльфов, все население леса.
Он еще раз выругался. За каким таким дивом светлейшим вздумалось принимать бой посреди поля?! Ну не сильны эльфы стенка на стенку драться, как это делают орки и люди, и все тут. В лесу картина была бы не так печальна, ни свои, ни враги не могут держать строй, но для эльфов это излюбленный стиль боя, когда они, кажется, везде, со всех сторон, и отовсюду летят стрелы невидимых лучников…
Однако тут стало очевидно, что эльфы, обернувшись лицом к лесу, вовсе не в боевые порядки выстроились.
Т'Альдин быстро отыскал в толпе Таруну, с тоской глядящую назад и утирающую с лица слезы.
— Не плачь, — тихо сказал он, — когда-нибудь мы еще вернемся сюда…
Девушка покачала головой и едва слышно ответила:
— Мы больше никогда сюда не вернемся…
Вперед вышли светлейшие всех четырех селений, за ними в шеренгу выстроились младшие маги. Светлейшие нараспев заговорили хором, используя древние ритуальные слова, но Т'Альдин кое-как понял: они благодарят лес за то, что тот тысячи лет был их домом, и просят прощения.
Издалека уже доносился треск веток под тяжелой поступью сотен, если не тысяч ног, а сколько там мелких уродов — можно лишь догадываться. Захотелось крикнуть светлейшим, что тут не с лесом прощаться надо, а с жизнью, но Т'Альдин промолчал. Будь что будет.
Над толпой разносился плач. Сдержанные эльфы не справлялись с эмоциями, многие взрослые рыдали навзрыд. Т'Альдин стоял в толпе один из немногих, сохранивших невозмутимость, но внутри все клокотало. Он сжимал руку Таруны, старался не слышать ее плач и отрешенно удивлялся, почему ее слезы причиняют ему почти физическую боль. Что ж, скоро все закончится. Еще не совсем понятно, как, но…