— И кого она только что отлучила от своей особы, — язвительно вставил Хедрок. — Вы ведь не поинтересовались, но именно это явилось причиной сегодняшней суматохи во дворце. К вашему сведению, меня изгнали на два месяца.
Питер Кадрон вежливо поклонился ему и обратился к членам Совета, молча сидевшим за столом:
— Будьте внимательны — сейчас я задам мистеру Хедроку вопрос по поводу его образования. — Серые глаза Кадрона сверкнули. — Итак? — спросил он.
— Моя мать преподавала в университете, — сказал Хедрок. — Она учила меня частным образом. Вы ведь знаете, что все богатые люди делали так в течение столетий. Конечно, мне приходилось периодически сдавать экзамены. Вы можете проверить: к заявлению о принятии в организацию приложены мои экзаменационные ведомости.
Кадрон мрачно улыбнулся.
— Все члены семьи значатся на бумаге, как и сведения об образовании, кроме документальных, нет никаких иных подтверждений.
Плохо дело. Настолько плохо, что Хедрок не стал даже искать сочувствия в суровых лицах членов Совета. Случилось то, что раньше или позже должно было случиться. Неизбежно. Ибо альтернативного выхода из его ситуации не существовало. Довериться какому-нибудь милому человеку, который в критический момент подтвердил бы подлинность его личности, чревато полным провалом. У людей всегда можно выведать правду, как бы дружески они ни были к тебе расположены, сколько бы ты им ни платил. А составленный по всем правилам документ вряд ли у кого-нибудь вызовет подозрение. Хедрок гнал от себя мысль, будто Совет близок к раскрытию его тайны.
— Послушайте, — сказал он. — Чего вы добиваетесь? Если я не Роберт Хедрок, то кто же?
Выражение мрачного удовлетворения не сходило с лица Кадрона.
— Именно это мы и пытаемся выяснить, — резко произнес он. — Однако еще один вопрос. После того как родители вступили в брак, ваша мать уже не поддерживала отношений со своими университетскими друзьями, с бывшими коллегами?
Хедрок прикидывал, как лучше ответить, пристально глядя в глаза собеседнику.
— Все стыкуется, не так ли, мистер Кадрон? — наконец произнес он глухим голосом. — Но вы правы. Жилье мы снимали. Отец по работе часто, каждые несколько месяцев, переезжал с места на место. Вряд ли вы найдете кого-нибудь, кто вспомнит моих родителей или меня. Мы действительно жили очень уединенно.
Он сам себе вынес обвинительный вердикт. И хотя это был искусный психологический ход, в его основе лежал чистый вымысел.
— Мы собрались здесь не для того, чтобы заслушивать свидетельские показания. Торговый Дом оружейников не проводит судебных расследований в прямом смысле слова, но приговоры выносит. При этом единственным критерием всегда является не доказательство вины, а сомнение в невиновности. Если бы вы занимали в нашей организации менее высокое положение, наказание было бы не столь значительным. Вас просто освободили бы от должности, предварительно стерев в вашей памяти служебные тайны. Но беда в том, что вы слишком много знаете, и наказание должно быть суровое. Сами понимаете, в нашем положении нельзя поступать иначе. К счастью, мы основываемся не только на подозрениях, поэтому наша совесть чиста… Может быть, хотите что-нибудь добавить?
— Нет, — отрезал Хедрок.
Он не шелохнулся, стараясь трезво оценить ситуацию. Некогда в обстановке полной секретности он убедил руководство корпорации «Метеор» занять под конторы верхние этажи отеля «Ройал Ганил», поскольку ему казалось, что их конспиративная штаб-квартира будет там в большей безопасности, чем где бы то ни было. Одновременно, преследуя собственные интересы, изъял из их части здания все перстни-активаторы и вибрационные установки, столь необходимые ему сейчас. Если бы он проявил тогда большую предусмотрительность, вон за той дальней панелью находился бы его перстень.
Между тем Питер Кадрон начал обвинительную речь:
— Естественно, прежде чем Совет пришел к решению, психологи быстро, но довольно тщательно проанализировали персональную карту Хедрока. И выявили экстраординарный факт.
Он замолчал, всматриваясь в лицо Хедрока, словно пытаясь что-то выведать по его выражению.
— Обнаружилось разночтение, — продолжал Кадрон, — между вашей действительной и потенциальной смелостью, отраженной в Рр-карте. Исходя из прежних данных, вы даже не задумались бы над тем, оставаться во дворце на чреватый опасностью обед или нет.
Кадрон снова умолк. Хедрок ждал, когда тот закончит. Пауза затягивалась, и Хедрок, обведя взглядом сидевших за столом людей, вздрогнул. Их лица не предвещали ничего хорошего. Сомнений не осталось: они его осудили.
Итак, специалисты сверились с его анамнезом, как сказали бы в старину. Что он знает о новых способах исследований и о сложнейшей аппаратуре? Изобретение было сделано не менее тысячи лет назад. Изначально аппарат был похож на анализатор умственных способностей «Империал Ламбет». Затем он совершенствовался, расширялась сфера его применения, увеличивалась точность определения интеллекта, эмоциональной стабильности и прочих параметров. А ему этот аппарат был ни к чему — он и сам мог с пристрастием оценить свои умственные и психологические возможности. Во время периодических обследований он старался скоординировать уровень собственного развития и втиснуть его в ограниченные рамки того типажа, каким хотел бы предстать перед Торговым Домом оружейников.
Хедрок встрепенулся, словно загнанный конь перед стойлом, — у них же ни черта на него нет!
— Итак! — выпалил он столь резко, что у самого же зазвенело в ушах. — Итак, я на пять процентов смелее, чем следует. Какая чушь! Смелость зависит от обстоятельств. В определенной ситуации даже заяц становится львом.
Он уже не осознавал, как крепнет, наливается силой голос. Убежденность в собственной правоте наряду с глубокой тревогой за свою судьбу придавали его словам страстное звучание.
— В каких заоблачных высотах вы витаете? Оглянитесь вокруг! Посмотрите, что творится! — будто хлыстом хлестал он. — Происходит нечто чрезвычайное. Это не пустой каприз скучающей императрицы. Она вполне сложилась как личность в прямом смысле этого слова, если отбросить какие-то мелочи, и мы не имеем права забывать, что живем в пятом периоде правления Дома Айшеров. В любой час можно ожидать наступления событий огромной важности — у девятнадцати миллиардов подданных ее величества зреет недовольство. Состояние умов критическое, ситуация взрывоопасная. Расширение границ научного прогресса меняет общественные отношения. В глубинах хаотических людских масс зарождается кризис огромной силы, пятый в истории Айшеровской цивилизации. Активность, проявляемую императрицей на данном этапе, следует объяснить только тем, что ее изобретатели близки к небывалому прорыву в очень важной области. Императрица сказала, что вызовет меня через два месяца, а может быть, раньше. Наверное, много раньше. У меня сложилось впечатление, почти уверенность, что это произойдет через два дня. В крайнем случае — через две недели.
Он распалился. Кадрон попытался было что-то вставить, но Хедрок, не обращая на него внимания, с жаром продолжал. Его голос заполнял всю комнату.
— Весь наличный персонал Торгового Дома оружейников следует сосредоточить в Империал-Сити. Каждую улицу взять под наблюдение. Воздушный флот подтянуть поближе к городу. Все это уже должно быть задействовано. И что же я здесь застаю? — Он остановился, затем с сарказмом добавил: — Высший Совет тратит драгоценное время, обсуждая надуманную проблему — проявил ли отдельный человек смелость…