Он вспомнил конец своего сна, уже когда они с Энн вышли из дома и направились к припаркованной у подъезда машине. «Вот что там было, — подумал он, почувствовав, как внутри у него что-то оборвалось. — Автомобиль». На мгновение он задержался около этого редкого экземпляра антиквариата, сжав изъеденную ржавчиной, прежде хромированную, ручку дверцы. «И было это на заброшенной автостраде, — вновь припомнил он. — Она была так же пуста, как и остальные. Я проплыл сквозь ветровое стекло и не было ни малейших признаков ни меня, ни кого бы то ни было. Лишь зияющая пустота да неподвижность».
— Что-нибудь не так? — Энни залезла в машину с другой стороны и растянулась на переднем сидении, глядя на него снизу вверх через открытое окно.
Дорц покачал головой. «Сны, мать твою…» — подумал он. Особенно последний хорош. Он оставил внутри какую-то тяжесть, вывел его из строя. Нагнувшись, Дорц тяжело вздохнул, набрав в легкие прохладного ночного воздуха, попытался растворить застрявший в горле ком. «Все пройдет, — успокаивал он себя. — Ну, давай, парень. Ты же можешь. Прыгай в машину и вперед, Адреналин Кид!».
— Дорц? — в ее голосе чувствовалось волнение.
— Да, все о'кей, — он распахнул дверцу и сел за руль…
Только бы вновь двигаться, а там уж можно ни о чем не думать. Повернув ключ зажигания, он прислушался к тому, как закашлял двигатель, — готово.
«И кроме того, — подумал он, выруливая на улицу, — через пару часов я должен буду каким-то образом найти его в аэропорту».
Записка покоилась в кармане рубашки, прямо у самого сердца. Его охватила знакомая ярость. Добрый знак. Признак жизни.
«Еще будет время забыться, если разберусь с этим делом».
След фар танцевал на стенах пустых домов, Дорц прибавил газу.
Она вернулась в квартиру раньше, чем он ожидал, и застукала его. Когда дверь открылась, он стоял, держа в руке дымившую кастрюлю, по колено в картонных коробках, загромождавших пол. Книги, ленты, бумаги, старая одежда. Все, что накопилось за двадцать два года жизни. И на боку каждой коробки было написано «Р. Д. Леггер», как будто из содержимого можно было собрать нечто, этой надписи соответствующее. Он ничего не сказал, когда она перевела взгляд с коробок на него. Закрыв за собой дверь, она пробралась к единственному на всю комнату обитому стулу, села и закрыла глаза. Ее рука раскачивалась между двух картонок.
— Не хочу, чтобы после меня хоть что-то осталось, — промолвил Леггер.
— А я что, просила чего? Жги, мне все равно. Он перемешал пепел в кастрюле закопченной ложкой.
— Не думаю, чтоб тебе из этого хоть что-то понадобилось.
— Вероятно, да, — закинув ногу на ногу, она с безразличным видом уставилась в противоположную стену.
«Как всегда в отключке», — подумал он. Обычное дело. Он пронес кастрюлю по кухонному коридору и откинул болтавшуюся стенную панель. Пепел полетел в так и неиспользованную вентиляционную шахту. Незримый и безвольный. Снизу знакомо пахнуло морем. Быть может, пепел осядет на дне Тихого океана, или же его прибьет к далекому японскому берегу.
Он полностью отодрал панель, прислонив ее к дверце микроволновки, бросил взгляд на растрескавшиеся пластмассовые часы, стоявшие посреди теперь уже пустого книжного шкафа, затем посмотрел на оставшиеся коробки, загромождавшие пол. До него вдруг дошло, что он не успеет все сжечь. Дорц нагнулся и поднял коробку с дешевыми книжками в пестрых лощеных обложках. Она извлекла одну из них и бегло перелистала.
— Хочешь, чтобы я тебе это оставил? — спросил он.
— Нет.
В ее голосе сквозило полное безразличие. Мгновение спустя книжки, шелестя страницами, полетели в вентиляционный колодец. На дне следующей коробки он обнаружил свой диктофон, извлек его из мягкого кожаного футляра.
— Не хочешь ли взять вот это? — спросил он, возвращаясь в комнату. Пару лет назад она иногда вышептовывала в него какие-то грустные мелодии. Он протянул его ей.
— Настоящее дерево. Германия. — «Она и так это знает», — мысленно сказал он при этом себе.
Взяв диктофон, она понеслась на кухню.
— Нет! — прокричала она оттуда, шарахнув дорогой вещью о кухонную плиту. И, вернувшись в комнату, добавила:
— Ведь не должно остаться никаких следов… Правильно я говорю? А вот книжный шкаф, он тоже твой. Ты ведь целую неделю торчал на подключке, чтобы его раздобыть. А это немало.