Приволье!
Остров весь метров триста длиной и метров пятьдесят шириной.
И на нем – ни души.
Только пляжи вокруг каймой, да лесок невысокий, да дуб.
А Волга в этих местах не река, а целое Куйбышевское водохранилище. Берегов с одного на другой – почти и не видать.
Мост через Волгу – почти три километра вместе с подходными дамбами.
Так что, если на тот самый остров поглядеть, или доплыть, то лучше с правого берега.
Вот и пригласил Володя Лёху с девчонками поехать в субботу на правый берег.
Поехать на автобусе за мост, а там – как получится.
Палатку взяли двухместную, продуктов, бутылочку "волжского" вина "ноль восемь", чтоб девчонкам не страшно было.
На остров плыли на украденной лодке.
Нашли в камышах затопленный рыбачий плоскодонный клинкер, для верности примотанный хозяевами к вбитому в землю чугунному крюку.
Долго возились с цепью и замком – сбили его туристским топориком.
Потом долго вычерпывали из лодки воду.
Девчонки ну никак не хотели в лодку полезать.
– Утопите нас, как этот парень из "Американской трагедии", – шутила Шленникова.
– А вы что? Обе беременные что ли? – отшучивался Лёшка, – чего вас топить то?
Гребли по очереди.
Менялись.
Триста гребков Лёха, потом Володька садился на баночку и делал свои триста гребков.
Жарко было.
На небе – ни облачка!
До острова доплыли за какие-нибудь пол-часа.
Лодку сразу в камыши – прятать. А то вдруг хозяева хватятся да наняв моторку бросятся искать!
Потом палатку под тем самым дубом поставили, потом ходили вдоль пляжа – выброшенные на берег коряги и досочки собирали для костра.
Потом кулеш из рисового концентрата с тушонкой варили.
Потом пили "Волжское".
Потом…
А потом целовались.
Но распавшись на парочки и разойдясь.
Лешка со своей Шленниковой палатку заняли.
А Володя с Олей Лазаревой всю ночь у костра просидели.
Дядя Сережа Володю еще несколько раз на этот остров на рыбалку возил.
И кстати, по большой просьбе Володи, дядя Сережа один раз и Лешку Старцева взял с собой.
Тогда то они на фоне того дуба с ружьем и с резиновой уткой-манком и сфоткались.
Герои маракас
1.
– Представляешь, заходит к нам в общую гримерку, крутит свои эти идиотские усы и спрашивает, ну как вы тут, мои воробышки?
Элла Гогошидзе наклеивала себе длинные ресницы, делая грим для танца игрушек.
Левая ресничка наклеилась криво, и теперь Элла, наклонившись всем своим лёгоньким торсом к доброму старому зеркалу, помнившему еще Меланью Аксакову и Евдокию Батитцеву – этих красивых и блистательных любовниц гвардейских генералов – героев тысяча восемьсот двенадцатого года, чьи портреты висят теперь в знаменитой эрмитажной галерее, Элла наклонилась к этому зеркалу и пыталась исправить неровную ресничку.
Левая балетная туфелька-пуанта её размоталась, и длинные розовые ленты свалялись узлом под лёгкой розовой пяточкой балерины.
– Каково! Спрашивает нас, как мы тут? – с невеселым смехом восклицала Элла.
Гримерку-уборную она делила с еще тремя девушками из кордебалета, с Милой Яковлевой, Аней Соснович и Веточкой Кораблевой.
Веточка давно, еще с последнего курса Вагановского была при деле, то есть имела постоянного любовника-опекуна. Он был женат, имел положение, позволявшее ему снимать для Веточки квартиру и в случае чего, помогать ей в карьере редкими, но метками звонками куда надо и кому надо. Аня Соснович была замужем за свои балетным – за пожилым уже артистом мимансы Вадимом Алексеевичем, некогда подававшим надежды талантливым танцовщиком, но сошедшим с афиш из-за сильной долго не заживавшей травмы колена, сделавшей его профессионально непригодным.
А вот Мила Яковлева, как и сама Эллочка – была девушкой в свободном поиске, вроде переходящего знамени или вымпела – легко перекочевывающей из постели одного дяденьки в постель другого папика, в надежде что уж этот то будет надолго, если не навсегда. И будет дарить ей квартиры, шубы и бриллианты.
– Слыш, Милка, этот старый пузан с желтыми зубами, а все туда же!
– А какая тебе хрен разница, с зубами, без зубов, – отзывалась от своего зеркала Мила Яковлева, – лишь бы с положением был, да не скупой.
Мила закончила с гримом и теперь поправляла пачку, вертя оттопыренным задом и быстро-быстро моргая наклеенными для танца кукол ресницами.
– А кто он по чину-званию, не знаешь? – спросила Элка, отодрав-таки кривую ресницу.
– Как кто? Маршал! – отозвалась Мила.
– Говорит, зайдет со значением, – презрительно фыркнула Элла.
– Так и сказал, что со значением? – хихикнула Мила.
– Ага, так и сказал, – вздохнула Элла.