Шофер сказал Петру Филипповичу:
— Двадцать второй рейс делаю...
— На сегодня хватит, ребята устали. Пошлю на ночь одну бригаду на погрузку вагонов, а вы приедете рано утром, не позже шести.
Шофер увез последнюю партию ящиков.
Петр Филиппович, собрав ребят, сказал им:
— Потрудились на славу, идите спать. С утра снова предстоит работа, — и, отозвав в сторону Дмитриева, продолжал: — Из тех, кто не работал здесь, составьте бригаду для работы на станции. За ночь необходимо закончить погрузку доставленных туда ящиков. Кого хотите назначить бригадиром?
— В резерве я держал Андрея Богомолова.
— Не возражаю. Его бригаду немедленно направьте на станцию.
— Есть.
В кабинете Петра Филипповича дожидались учительницы. У них был воинственный вид. Он, снимая плащ, оправдывался:
— Виноват, Ольга Васильевна, не предупредив вас, сорвал уроки. Больше этого не будет. Фронтовой заказ!
Лидия Михайловна выступила вперед:
— Именно по поводу фронтового заказа мы и пришли.
— Не бойтесь, не ругаться пришли, — сказала Ольга Васильевна, — просим назначить нас на тот участок, где бы мы сумели помочь...
Взволнованный Петр Филиппович горячо поблагодарил женщин и... отказал им. Ночью он поехал на вокзал.
Красивое здание обкома, построенное архитектором в восточном стиле, с башнями, напоминающими высокие минареты, стояло на тихой улочке. Порывистый ветер гонял по тротуару почерневшие листья клена.
В приемной Стасюка приветливо встретила седая женщина, бессменный секретарь секретаря:
— Товарищ Стасюк, как всегда, прибыл вовремя, — и взглянула на часы. — Немного придется подождать. С минуты на минуту ждем Галимова, вместе войдете.
В приемную вошел быстрой походкой седой военный.
— Здравствуйте, Павловна!
Они, наверное, хорошо знали друг друга. Она улыбнулась ему:
— Добрый день. Заходите, вас ждет товарищ Муртазин.
Огромная дубовая дверь пропустила их в светлый кабинет.
Муртазин, услышав шаги, поднял голову, молча встал и направился навстречу. Он подал им руки и запросто пригласил:
— Незнакомы? Познакомьтесь!
— Военврач Галимов.
— Стасюк, начальник детской колонии.
— Приступим к делу. Всем нам дорога каждая минута. Товарищ Галимов, прошу коротко изложить суть дела. Три минуты достаточно?
— Уложусь, — ответил Галимов. — Ночью прибывают сорок дочерей Ленинграда. Мы обязаны их приютить. Между прочим, среди них много больных. Несколько раз попадали под бомбежку. Девушки изнурены, требуют внимательного ухода. Но я не имею права разместить их в госпиталях...
— Мы думаем устроить их у вас, — обратился Муртазин к Стасюку.
В первую минуту Петр Филиппович хотел категорически отказаться. Это предложение его испугало. Он сказал:
— Вы, товарищ Муртазин, прекрасно знаете, что наша колония не приспособлена к приему больных, тем более такого контингента. Кроме того, в колонии одни мальчики. У нас нет лишних корпусов, персонала, опыта...
— Медикаментов, транспорта, — добавил Муртазин.
— Да, у нас нет транспорта, медикаментов.
— Все это нам известно. Мы долго раздумывали, пока остановились на вашей колонии. У нас нет другого выхода.
Петр Филиппович понял, что вопрос решен. Он сказал:
— Есть устроить. Однако нам нужна помощь.
— Помощь окажет вам эвакоуправление. Товарищ Галимов, за вами транспортировка, медикаменты, медперсонал, а помещение, административный аппарат — за колонией.
— Ясно, — подтвердил Галимов, вставая.
Петр Филиппович вернулся к себе в полдень. Сейчас же созвал совещание. Весть о прибытии больных девочек была встречена без особого энтузиазма. Тогда Петр Филиппович сказал:
— Прием ленинградок решен. Речь идет только о том, чтобы провести это мероприятие быстро и слаженно. Я думаю, придется освободить третий корпус: предоставим его девочкам. Договоримся так. Освобождением третьего корпуса и строительством забора — больных необходимо изолировать — займется Сулейманов. Расселением юношей из третьего корпуса — Бурнашев. Транспортировкой девочек будет руководить Дмитриев. Женщины под руководством Ольги Васильевны займутся благоустройством помещения. Прием больных начнем в три часа.
Сулейманов попросил разрешения подобрать себе помощника из старших колонистов. Он предложил кандидатуру Рашита, но Петр Филиппович не согласился.