Саша поднял автомат, прицелился в вершину ели, нажал на спусковой крючок. Сначала на дереве что-то задвигалось, потом, цепляясь за ветви, кто-то рухнул на землю. Это был первый Сашин выстрел по врагу перед началом атаки на село Елизаветино.
Неожиданно над долиной грянул гром и молнии прорезали небо. Но небо было тут ни при чем. Это заговорила артиллерия, заглушив все остальные звуки на земле и в небе. Залпами били корпусные и полковые пушки, крупные минометы и противотанковые орудия. Солдаты затыкали уши, чтобы не оглохнуть. Над вражескими позициями разрывы подняли черный ураган, дымом и гарью заволокло небо.
Наступающие не скрывали своего восторга. Артиллерия крошила, ломала укрепления противника, перемешивая бетон и сталь с землей. Так продолжалось сорок минут.
В наступившей внезапно тишине на поле боя тысячекратно повторилось «ура». Первая рота 254-го полка тоже кинулась в атаку.
Противник встретил атакующих ожесточенным огнем, Повсюду тарахтели десятки пулеметов. Из-за леса вела огонь артиллерия. В первые же минуты атаки Саша увидел, как упали три бойца, бежавшие немного впереди. С криком свалился и командир второго взвода. Кругом лежали раненые или убитые. Саша, хотя и не первый раз шел в атаку, но такого шквального, густого огня не встречал. В душу вполз страх, он заставил броситься наземь. Матросов лихорадочными движениями начал окапываться в снегу. Он пытался спрятаться от пуль и работал быстро, точно кто его подгонял.
И в эту минуту он услышал насмешливый вопрос:
— Эй, парень, решил шкуру сохранить?
Матросов живо повернул голову, перестав отгребать снег. Да, именно к нему, Александру Матросову, автоматчику первой роты, относились эти слова. Кричал незнакомый солдат. Он был ранен, сильно побледнел, вероятно, от потери крови. От боли у него исказилось лицо, глаза зло поблескивали.
— Тебе, парень, говорю. Других нет, видишь, мы вдвоем остались.
Матросов побледнел, как полотно, затем кровь бросилась в лицо. Он вскочил, точно охлестанный плетью. Разве смерть страшна, если задета честь?
Не обращая внимания на огонь, не думая о том, что отрывается от своей роты, Матросов ринулся вперед. Справа бежал длинноногий пулеметчик с красным шарфом на шее. Саша подумал: для чего солдату шарф? Слева от него бежал какой-то офицер, Саша сразу узнал его — видел не раз в штабе. У Саши было единственное желание — обогнать этих двух человек, быть впереди всех.
Он не оглянулся ни разу, пока пересекал поле боя, даже не прислушивался к голосам других, не склонял голову после разрывов.
Длинноногий пулеметчик устремился к кустарнику, видневшемуся впереди, туда же свернул и Матросов. Офицер прибежал третьим, и все трое тяжело перевели дыхание. Отсюда им было хорошо видно село. Можно было даже рассмотреть амбразуры дзотов, устроенных в подпольях домов.
Неожиданно на поле боя стихло все, прекратилось и «ура», гремевшее с начала атаки. Матросов взглянул вправо и с испугом заметил, что наши цепи быстро откатываются назад. На левом фланге происходило то же самое. Матросов, не скрывая тревоги, торопливо спросил у офицера:
— Что же нам делать? Глядите, все отступают!
Офицер оглянулся, и Саша на всю жизнь запомнил его чуть заметную добрую, милую улыбку. На лице офицера не было ни тени тревоги. Оно было удивительно спокойно, точно они находились не под тысячами пуль, а на обыкновенном учебном занятии, в котором все было условно — и противник, и смерть.
— Первая атака не удалась, — заключил офицер. — Будет вторая. Артиллеристы засекли все огневые точки противника, теперь они окончательно засыплют их снарядами.
Матросов успокоился. Рядом с таким человеком не страшно. Он еще раз убедился в том, что даже в тяжелые минуты на поле боя ничего случайно не происходит: отступают тоже по чьей-то твердой воле, значит, будет новая артиллерийская подготовка, новая атака.
Пулеметчик крикнул:
— Товарищ капитан, пора отходить! Немцы готовятся к контратаке.
Капитан, опуская бинокль, спокойно проговорил:
— Нет, они в контратаку сейчас не пойдут, это к ним подходит подкрепление. Жаль, но все же придется уходить: мы можем угодить под залпы своих «катюш». Пошли...
Они бежали рядом, чуть пригнув головы. Матросову уже не хотелось опережать товарищей, все-таки это было возвращение...
— Ложись!..
Матросов опустился наземь рядом с офицером. Пулеметчик был немного впереди, он, наверное, не слышал команды или решил быстрее дойти до своих. На его шее по-прежнему развевался красный шарф. «Зачем ему шарф?» — еще раз подумал Саша. Вдруг пулеметчик отчаянно взмахнул руками и, как подкошенный, упал навзничь. Пулемет отлетел в сторону. Офицер скорбно вздохнул: