Турк много лет не видел желудей — дубы в Экватории не росли. В пепле виднелся предмет толщиной с его большой палец, с одной стороны оканчивающийся блюдцеобразной выпуклостью, с другой — узкий и притупленный. Жёлудь, или крошечное яйцо, увенчанное миниатюрным сомбреро. Он казался составленным из того же вещества, что и пепел, и немедленно рассыпался, оказавшись непрочным, как только Турк коснулся его кончиком ручки.
— А вот еще, — показала Лиза. Другой предмет напоминал зубчатое колесо от старинных механических часов. Он тоже распался при первом прикосновении.
Тайрелл сходил в комнату для персонала и вернулся с фонариком. По мере того, как он освещал скатерть под разными углами, в пепле находились все новые и новые «предметы» — едва оформленные подобия вещей, производящих впечатление рукотворных. Среди них была трубка идеальной формы длиной около сантиметра, другая — примерно того же размера, но изогнутая, как позвонок какого-то мелкого животного, вроде мыши. Был шип с шестью зубьями, диск с миниатюрными искривленными спицами, как у велосипедного колеса, кольцо с фаской. От некоторых из этих предметов все еще исходило тусклое свечение.
— Все сгорело, — подытожила Лиза.
Сгорело или распалось в прах. Но как может то, что сгорело, упав с неба, сохранять хоть какое-то подобие формы? Из чего это все состоит?..
В пепле оставалось еще несколько светящихся пятен. Турк подержал руку над одним из них.
— Осторожно, — сказала Лиза.
— Оно не горячее. Даже не теплое.
— Может, оно, не знаю… радиоактивное.
— Может.
Если так, это еще один сценарий конца света. Все, кто был сейчас на улице, вдыхали эту пыль. Все, кто был под крышей, вдохнут ее потом. Здесь нет воздухонепроницаемых зданий, нет воздухоочистителей.
— Тебе это о чем-нибудь говорит? — спросил Тайрелл.
Турк поднялся и отряхнул руки.
— Говорит. Что я знаю еще меньше, чем ожидал.
Он согласился на предложение Лизы остаться на какое-то время у нее. Они взяли у Тайрелла напрокат кое-что из его служебного гардероба — шеф-поварские блузы, чтобы защитить одежду от пепла, — и проскочили так быстро, как только могли, по серым смрадным дюнам к машине Лизы. Небо почернело от пыли. Метеоритного дождя из-за этого не было видно. Фонари едва светились.
Машина у Лизы была китайского производства, поменьше, чем у Турка, но поновей и скорее всего понадежней. Турк отряхнул с себя пыль и забрался на переднее сиденье.
Лиза выехала через задние ворота стоянки на узкую, но не слишком оживленную улочку, соединявшую Рю де Мадагаскар с Рю Аббас. Она вела машину с осторожным изяществом, аккуратно объезжая скопления пыли. Турк старался ее не отвлекать. Но, как только движение стало помедленнее, она сама спросила:
— Как по-твоему, это связано с метеоритным дождем?
— Не похоже на простое совпадение. Хотя кто его знает.
— Это точно не вулканический пепел.
— Я тоже так думаю.
— Это может быть что-то космического происхождения.
— Может быть.
— В таком случае это может быть связано с гипотетиками.
Во время Спина все строили бесконечные предположения о гипотетиках — по-прежнему загадочных существах, забросивших Землю на несколько биллионов лет вперед в галактическое будущее и открывших ворота из Индийского океана в Новый Свет. Насколько было известно Турку, все эти рассуждения так и не привели ни к каким достоверным выводам.
Возможно. Но вряд ли это что-то объясняет.
Мой отец часто говорил о них. В частности, о том, что мы склонны забывать, насколько Вселенная сейчас старше, чем она была до Спина. Она могла измениться так, как мы себе даже не можем представить. В учебниках по-прежнему пишут, что кометы и метеориты — это обломки малых космических тел. Здесь, на Земле, где угодно. Но все это не более чем локальные наблюдения, притом устаревшие на четыре биллиона лет. Существует теория, что гипотетики — не биологические организмы и никогда ими не были…
Машина Лизы с трудом преодолела поворот на дороге, скользкой от пепла.
Отец Лизы был университетским профессором. Прежде чем пропал.
— Возможно, они сеть самовоспроизводящихся машин, ж и пущих в холодных частях галактики, за пределами планетарных систем, с очень замедленным метаболизмом. Они поглощают лед и генерируют информацию…
— Как те репликаторы, что мы запускали во времена Спина.
— Да. Клеточные автоматы[5]. Только куда более старые, чем наши.
Неужели профессора рассказывают такое дочерям школьного возраста? Или она сейчас говорит что попало, лишь бы не поддаваться панике?..
— Ну и что?
— Может быть, и эти метеоритные дожди — не просто космическая пыль. Может, это…
— Прах гипотетиков, — докончил он за нее.
— Ну, такое предположение — это просто бред.
— Теория ничуть не хуже других. Не подумай — я не такой уж скептик. Просто мы понятия не имеем, что все это такое. Из чего оно состоит. Может, оно и космического происхождения, но чем ты это докажешь?
— А откуда это, по-твоему? Все эти трубки, шестеренки…
— Не торопись с выводами. Люди на этой планете всего лишь тридцать лет. И все думают, что все давно исследовано, изучено, понято. Чушь собачья! Мы не знаем об этом ничего. Вообще ничего. Даже если это «из-за гипотетиков». Тридцать лет подряд в это время бывали метеоритные дожди, и никогда не случалось ничего подобного.
«Дворники» сгоняли пыль к краям ветрового стекла. Турк видел людей на тротуарах — одни бежали, другие прятались под навесами. Из окон выглядывали встревоженные лица. Завывая и сверкая мигалкой, мимо промчалась машина полиции Временного Правительства.
— Может, сейчас происходит что-то необычное там, куда мы не можем заглянуть.
— А может, это Небесный Пес отряхивается от блох. Лиза, пока рано о чем-либо говорить.
Она удрученно кивнула, заводя машину в гараж дома, где жила, — бетонной башни, словно пересаженной сюда из Майами. Здесь, на закрытой подземной парковке, ничто не напоминало о происходящем снаружи, разве что пара пылинок в неподвижном воздухе. Лиза вставила свою карточку в прорезь кодового замка лифта.
— Ну, вот и все, — сказала она.
«Пока все, а дальше — кто знает», — подумал Турк.
ГЛАВА 4
Лиза подобрала ему халат размером побольше, чтобы он смог его натянуть, и предложила постирать одежду — вдруг остатки пыли на ней все-таки ядовиты. Потом настал ее черед отправиться в душ. Когда она принялась мыть голову, вокруг сливного отверстия образовалась серая лужица.
Дурное предзнаменование, подумала она. Может, пепел так и не прекратит падать, пока не погребет под собой весь Порт-Магеллан, как Помпею. Она стояла под душем, пока в слив не потекла чистая вода.
Зато время, что она была в ванной, дважды выключался свет.
Электросеть в Порт-Магеллане была до сих пор довольно допотопной. Наверняка трансформаторам немного нужно, чтобы выйти из строя. Она попыталась представить себе, что будет, если «шторм» — как это назвали по телевизору — продлится еще день, два или больше. Погрузившийся в темноту город. Спасательные корабли ООН, прибывающие в гавань. Солдаты, эвакуирующие выживших… Лучше о таком не думать.
Она надела свежую рубашку и джинсы и вернулась к Турку. Свет пока горел. В ее старом фланелевом халате Турк выглядел очень сконфуженным и чертовски привлекательным.
До смешного длинные ноги, в шрамах — следствие жизни, которую он вел до того, как стал пилотом в «Эранджи».
Он рассказывал, что прежде был моряком торгового флота, а первым его местом работы в Новом Свете стал трубопровод «Арамко»[6]. Большие, сильные, натруженные руки.
Он осматривался вокруг с таким видом, что это заставило Лизу взглянуть новыми глазами на свое жилище.
Широкое окно, выходящее на восток, плазменная панель, небольшая коллекция книг и дисков. Что он думает, глядя на все это? Жилье классом повыше, должно быть, того, что он называл «мой трейлер». Немного подчеркнуто домашнее — слишком бросающаяся в глаза копия северо-американского быта, — хотя ей самой оно казалось все еще немного чужим и необжитым. Сюда она перевезла все свои вещи после разрыва с Брайаном.
5
Клеточный автомат — математическая модель самовоспроизводящейся машины, разработанная Дж. фон Нейманом.