Больше думать не хотелось. Он решил, что расскажет родителям о приятной новости, а об остальном упомянет вскользь. В дом Чжоу он вернется поздно, чтобы избежать встречи с хозяевами, соберет свои три чемодана и рано утром уйдет, оставив прощальное письмо. Таким образом он избавит и себя, и Чжоу от неприятных сцен. Задерживаться у родителей тоже не стоит: как только университет переведет деньги, он найдет попутчиков и отправится в дорогу. Пока же можно будет пожить на свободе в свое удовольствие. Почему-то эта мысль потянула за собой воспоминание о Тан, сердце кольнуло острой, но мимолетной болью.
Фан появился в родительском доме в пятом часу. При виде его старая служанка закричала:
— Хозяйка! Молодой господин пришел, можно не посылать за ним!
Мать Фана сидела возле стола с Асюном на руках и кормила его молочной смесью, рядом стоял и чего-то канючил Ачоу. Служанка стала уговаривать его не плакать, поздороваться с дядей, тогда дядя даст конфетку. Малыш умолк было, бросил взгляд на Фана, но, решив, что конфетки от дяди, видимо, не дождешься, опять стал приставать к бабушке. Трехлетний Ачоу был сыном Пэнту, брата Хунцзяня. Он появился на свет смешным и некрасивым, как все новорожденные. Не имевший еще опыта отцовства, Пэнту при виде этого комочка мяса вовсе не испытал гордости творца за свое творение; со всех ног бросился он в кабинет к своему отцу с криком: «Какой-то уродец родился!» Главе рода Фан Дуньчжаю давно уже хотелось иметь внука. Он только что гадал по «Книге перемен»:[95] выпала гексаграмма «сяо чу», среди пояснений к которой он прочел: «плотные тучи — и нет дождя», «муж и жена отворачивают взгляды», «от кровопролития уходи, из опасности выходи». Старик приуныл, решив, что слова эти предвещают трудные роды или мертвого ребенка. Он хотел было погадать вторично, но тут ворвался Пэнту со своим глупым криком. Дуньчжай вскочил от неожиданности:
— Что ты городишь? Роды закончились?
Пэнту понял, что выходкой своей рассердил отца, и ответил, как подобает сыну:
— Родился мальчик, мать и ребенок чувствуют себя хорошо.
Еле скрывая радость, Дуньчжай сказал наставительно:
— Ты уже отец, а говоришь бог весть что. Как же ты будешь воспитывать сына?
— Очень уж он некрасивый, — стал оправдываться Пэнту. — Папа, придумай ему имя.
— Если некрасивый, пусть зовется Ачоу[96]. — Тут старый Фан вспомнил: у Сюнь-цзы[97] в главе «Фэй сян» говорится о том, что у всех великих мудрецов древности была странная и отталкивающая внешность. Поэтому он дал внуку официальное имя Фэйсян.
Старая госпожа Фан, не разбиравшаяся в трактатах, была недовольна домашним именем внука.
— Зачем это вы Уродцем его назвали? Все младенцы рождаются одинаковыми. Сменили бы лучше имя!
— Ничего вы не понимаете! Вот был бы дома Хунцзянь, он бы согласился со мной! — заявил старый эрудит. Он принес из кабинета книгу и велел Пэнту пересказать матери, что в ней написано. А говорилось в ней вот о чем: дабы уберечь детей от злых духов, им часто дают «низменные» домашние имена — Собачка, Барашек, Лошадка. Многих известных людей в детстве звали Щенок, Кирпичик, Негодный раб, Черепашка. Так что Уродец — еще не самое неблагозвучное имя.
О рождении мальчика и о том, как его нарекли, господин Фан рассказал знакомым по чайной, и все наперебой поздравили его со внуком и, разумеется, выразили свое восхищение оригинальностью и вкусом, которые проявил он при выборе имени. Только госпожа Фан, нянча внука, по-прежнему протестовала:
95