— Папа, а это что? — прервал размышления Андрея сын. — Смотри!
Сергей указывал на кучку мусора рядом с заградительным барьером. Андрей сначала даже не обратил внимания на то, куда смотрел Сережа, но приглядевшись, понял, о чем идет речь. На мостовой среди окурков и смятых пачек сигарет, кусков асфальта и мелких камней лежали расколотые бутылки, горлышки которых были заткнуты промасленными тряпками в виде фитиля. «Бутылки с зажигательной смесью!» — сразу понял Орлов. Разумеется, он знал о них из книг и кинофильмов, но никогда не видел воочию. Это казалось безумным, но теперь он видел их в самом центре Москвы, свободно лежащими на мостовой. Правда, бутылки были разбиты до того, как кто-то намеревался их использовать, или после того, как все закончилось и окрестности Дома Советов заняли армейские подразделения.
— Зачем эти бутылки? — сын с удивлением, по-видимому, тоже догадываясь, смотрел на Андрея. Теперь уже и жена с дочерью тоже уставились на то, лежало у них под ногами.
— Коктейль Молотова! — услышал Орлов чей-то голос с прибалтийским акцентом. — Эти бандиты хотели бросать его на танки!
Обернувшись, Орлов увидел седого господина в светлом плаще, который тоже рассматривал находку. Он подошел гак тихо, что Андрей даже не заметил этого.
— Эти бутылки русские солдаты бросали на танки. Еще в войну Советов с Финляндией!
Слух Орлова резануло не только безосновательное упоминание имени советского наркома иностранных дел, но и слово «Советы», которым его страну обозначали преимущественно недруги.
— Что вы говорите! При чем тут Молотов? Это — бутылки с зажигательной смесью! А термин «коктейль Молотова» придуман Геббельсом!
— Это не так! — ответил незнакомец. — Мы, финны, на себе испытали этот ваш «коктейль»! И название придумали мы. Теперь вы сами убиваете друг друга! Но, слава Богу, ваш Ельцин остановил этих бандитов. Он — смелый человек! Теперь коммунистам конец!
Орлову совершенно не хотелось полемизировать с этим финном, тем более чтобы слушали это дети. Но и оставить без ответа выпады иностранца он не желал. Выручила жена. Оля сразу почувствовала настроение мужа и тихо предложила:
— Пошли, Андрюша. Не связывайся.
«Действительно, что я буду метать бисер перед…
Злобный человек, которому нет дела до нашей трагедии. Наоборот, он радуется тому, что у нас произошло! Наверное, бывший финский фашист. Стрелял по нашим солдатам с линии Маннергейма!» — пронеслось в голове Орлова, прежде чем до него дошли слова жены.
— Пошли, ребята! — Андрей слегка подтолкнул Сережу, продолжающего с интересом рассматривать остатки подручных средств ближнего боя.
Через некоторое время они уже шли в сторону станции метро «Баррикадная». Справа за высоким забором из красно-коричневого кирпича возвышались здания американского посольства, в том числе громадный куб недостроенного корпуса. Это было именно то здание, в котором советская контрразведка умудрилась смонтировать мощнейшую систему прослушивания. Как известно, два года назад ее сдал американской разведке Бакатин, тогдашний руководитель КГБ, «калиф на час», демонстрируя открытость и миролюбие новой России. Совершив беспрецедентный в истории акт передачи противнику ценнейших сведений, он навлек на себя проклятия со стороны сотрудников органов безопасности, стал символом предательства в тазах чекистов. Впрочем, Орлов считал, что и их американские коллеги, хотя и с удовольствием воспользовались разглашаемой информацией, не могли с уважением относиться к такому поступку.
Выйдя на Садовое кольцо, семья направилась в сторону станции метро «Смоленская». Даже неспешным шагом дойти до нее было можно минут за двадцать.
Поезд Филевской линии метро с ревом вырвался из туннеля и через мгновение уже ехал по мосту через Москву-реку. Несмотря на воскресенье, в вагоне было немного народа. Оля с Ниной сели на свободное место, а Андрей с сыном встали у двери с предостерегающей надписью на стекле: «Не прислоняться». Отсюда было отлично видно весь Дом Советов. Называть его Белым домом можно было лишь с большой натяжкой — черный остов верхней части «стакана» придавал всему сооружению слишком зловещий вид.
Андрей окинул взглядом вагон, лица пассажиров, сидящих на мягких сиденьях. Кто-то читал под стук колес книгу или газету, кто-то держал на коленях сумку с покупками, кто-то просто, задумавшись о чем-то своем, смотрел в одну точку. И никто, никто не бросил даже взгляда в ту сторону, где стоял Дом Советов. Может быть, все уже потеряли интерес к событию трехнедельной давности или их захлестнули повседневные заботы и проблемы. А, может быть, они плюнули на все это, не доверяя никому: «Все вы одним миром мазаны!» Во всяком случае, в этом вагоне мчащегося к туннелю поезда никто, кроме Андрея, не обратил внимание на здание, остающееся на том берегу реки. Кроме Андрея, потому что у него еще свежи были воспоминания о недавних событиях, а завтра он должен был снова идти в темные лабиринты Дома Советов и выполнять поставленные перед его опергруппой задачи. Через несколько секунд поезд ворвался в тоннель и с грохотом помчался в сторону «Молодежной».
6 ноября 1993 года, суббота, вечер
Москва. Старая площадь
Администрация Президента
6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет М 763
«Все-таки без бумажной работы в нашем деле не обойтись, — закончив писать докладную записку, подумал Орлов. — Вот, пожалуй, и все! Теперь можно подводить итоги». — Он встал, подошел к окну. В полумраке с седьмого этажа были едва различимы силуэт корпуса вычислительного центра и серое здание, в котором размещался аппарат Правительства. Был уже поздний вечер, светилось только несколько окон, в которых, по-видимому, размещались дежурные службы или работал какой-нибудь чрезвычайно ответственный сотрудник.
Андрей достал последний лист справки из матричного принтера, издающего при печати противный скрежет, и начал ее читать.
ДОКУМЕНТ: «…Указанная работа осуществлялась в условиях проведения в здании ремонтно-восстановительных работ, выполняемых многочисленными строительными и иными организациями, в том числе зарубежными. Принятие решения о предельно сжатых сроках реконструкции побудило все принимающие в работах инстанции определить в качестве главной задачи — немедленную зачистку и ремонт помещений, пренебрегая интересами сохранности служебных документов и материальных ценностей.
…В здании работали свыше 700 специалистов турецких строительных фирм, военнослужащие военно-строительных частей, десятки подрядных и субподрядных организаций, действовала следственная группа Генеральной прокуратуры, вели отбор документальных материалов работники архивных служб…
В течение всего периода работы группы в здании продолжали иметь место факты… перемещения металлических шкафов и сейфов, бесконтрольного вывоза транспортными средствами вместе с мусором значительного количества документов и материалов. Обратил на себя внимание особый интерес, который проявляли турецкие рабочие к документальным материалам…» ( Из «Справки о результатах работы по розыску документов и материалов в здании бывшего Верховного Совета Российской Федерации» от 6 ноября 1993 года.)
Орлов усмехнулся: «особый интерес, который проявляли турецкие рабочие»! В эту скупую строчку уложилась та самая главная часть работы, которую решала опергруппа Орлова в последние дни октября. Андрей уже понял, что на фоне происходящих событий скромные усилия горстки сотрудников министерства безопасности и Администрации Президента, скорее всего, останутся незамеченными. От этого становилось немного обидно за тех ребят, которые вместе с ним целыми днями лазали по опустошенному зданию, преодолевая завалы и обрушения, скрупулезно обследуя каждый кабинет, каждое помещение, по крупицам собирая то, что является достоянием государства, вдруг оказавшимся брошенным среди хлама и обломков. Однако было главное, что приносило удовлетворение и даже какое-то спокойствие: опергруппа задачу выполнила.
Орлов отчетливо вспомнил, как всего несколько дней назад они оказались в помещениях «стакана», принявших на себя танковые снаряды. Масштабы разрушения были ужасающими. Мало того, что оказались буквально вывороченными наружу громадные окна, полностью обрушились стеновые перегородки, рухнули потолки, а все содержимое превратилось в груду сгоревших обломков. Членам опергруппы пришлось перелезать через каменные завалы, переплетенные металлической арматурой и торчащими повсюду трубами, разыскивая места, где хоть что-нибудь могло уцелеть от взрывов. Но единственное, что они находили, так это изуродованные, почти расплющенные сейфы, даже толстые стенки которых не выдерживали высокой температуры. Разумеется, в них оказывались кучки золы или обугленные брикеты, бывшие когда-то документами, которые рассыпались в пыль, стоило только дотронуться до них.