Толпа подчиняется ему, словно оплаченная продажная девка. Ложится под него после первых же слов, провожает восхищенными взглядами, вздыхает, радуется...
Да что там, все это стадо просто счастливо обратить на себя благосклонное внимание повелителя...
Ладно, пока еще - не повелителя. Просто первого среди равных...
Забавно, правда?
Как важно правильно назвать всю эту... глупость!
Испокон веков более сильный правитель свергал и убивал более слабого правителя. Лилась кровь, делились троны, меняли головы короны и венцы...
Но назови все это узурпацией - и на тебя ополчатся все окружающие страны.
Как же!
Обычный человек, более того, не тор, ни разу не тор, а вовсе даже жам.[1]
И в правители?!
Не бывать такому!
А если поднять знамя Освобождения?
Если пообещать всем и каждому равноправие? Свободу, равенство, братство?
Власть народу, свободу народу, волю народу... землю, воду, воздух... и прочную веревку, на которой его так удобно хоть водить, хоть вешать.
Главное - правильно назвать происходящее.
Жам Тигр, один из столпов Освобождения, посмотрел на часы.
Уже вечер.
Уже... скоро?
Или просто - уже?
Ничего, он скоро все узнает. Одним из первых.
Есть свои плюсы в том, чтобы быть в сильной стае, есть...
Жам Тигр, некогда просто жам Сергей Михеев, улыбнулся. Да, далеко его завела судьба...
Из родного села повела-закрутила... сначала с дядькой в город, когда голод был, родители его упросили уехать, не надеялись всех прокормить, потом его жизнь помотала, ох помотала... и воровство в ней было, и убивать случалось, каторга в ней была, и плети, и побег, церковно-приходская школа и ремесленное училище. Самообразование и прослушанные курсы Университета за границей... чего не было?
Родного дома и не было.
Деньги он родителям присылал, весточки окольными путями получал, знал, что батьку о том году схоронили, что мамка плохая, что братья-сестры жизнь устроили, детей наплодили... а вот приехать...
Нет, не мог.
Боялся посмотреть матери в глаза.
Или не боялся? Не хотел?
Этого Сергей и сам не знал. И не хотел доискиваться до ответа. И домой ехать не хотел.
Намного приятнее стоять здесь, в тихом уголке, наблюдать за лицами людей на площади, и понимать, что они - твои.
Ты можешь сделать с ними, что пожелаешь.
Власть - заводит.
Сильнее страсти, слаще любви, слаще всего...
Власть - и есть жизнь... и лишившись власти - ты лишаешься жизни. Как это наверное, уже и произошло с отставным императором. Приказ жам Тигр уже отдал. А телеграф - отличная штука, Петера охраняют его люди, им хватит и намека.
Выполнят.
В стране не должно быть двух центров власти...
И по тонким губам мужчины скользнула хищная улыбка, как нельзя более отражающая его суть и подтверждающая партийную кличку.
Тигр, как он и есть.
Плотоядный.
Голодный.
- Мы присягу давали, ты, мразь!!!
- Тор Алексеев, не горячитесь, - мужчина в мундире подполковника поднял руки, словно признавая правоту собеседника и сдаваясь ему на милость. - Вы не правы.
- Да что вы, милостивый государь?
Мужчина лет тридцати - тридцати пяти разглядывал своего собеседника с отвращением, как экзотическое насекомое.
Вроде бы и экзотика, но какая ж она... гадкая!
Омерзительная!
- И будьте любезны не ехидствовать, полковник, - огрызнулся собеседник. - Я такой же офицер, как и вы! И пулям не кланялся!
- А что - штаб обстреливали? - иронично уточнил полковник Алексеев.
Был полковник, что называется, погибель девичья. Плечистый, светловолосый, сероглазый, с обаятельной улыбкой, а уж если в седле... или на балу... или на параде...
Девушки штабелями падали.
Даже, говорят, одна из Великих Княжон, но - тссссс!
За такое могли и голову снять. Или загнать командовать взводом туда, где и медведи не ходили.
- Я бы попросил, полковник, - поджал губы собеседник. - Поймите, вы сейчас уже никому не поможете, и никого не спасете... это нереально.
- Неужели, тор Орлов?
- Что вы сделаете? Броситесь за императорским поездом, попытаетесь его остановить? Но император уже приговорен, равно, как и его семья. Вы ничего не успеете...
- Если я не спасу, так хоть отомстить успею. Или вы хотите отдать Русину - в руки этих?
Последнее слово было произнесено просто с неподражаемой интонацией. Отвращение, брезгливость, неприятие, даже смущение чуточку - о таком в приличном обществе и говорить-то стыдно.
1
тор - благородный по рождению, дворянин. Жам - обычный простолюдин. Жен. вариант - тора, жама. Прим. авт.