Иван Васильевич расстроился было, и вдруг скрип, открывается дверь. В ярко освещенном проеме двери появляется пожилая женщина.
— Простите, пожалуйста, — чуть громче просит Иван Васильевич, — зажгите, пожалуйста, свет!
Женщина вздрагивает от неожиданности, ойкает и падает в обморок.
— Помогите человеку, человеку плохо! — закричал Иван Васильевич, беспокоясь уже более за женщину, чем за свое странное состояние.
Реакция на его крик была дикая. Женщина мигом вскочила и с криком «Караул, мертвец воскрес!» выбежала из комнаты прочь.
Пришлось Ивану Васильевичу самому слезать со стола. К этому времени он с трудом, но узнал помещение морга при кладбище. Завернувшись в простынку, дрожа от холода, пошлепал босыми ногами по заиндевевшему полу к дверям в поисках тепла и живых людей, полный желания выяснить, что же за безобразие с ним учинилась и не глупый ли это розыгрыш.
Едва шагнув за порог, он увидел двух здоровенных санитаров с дубинами наперевес и прячущуюся за ними старушку. Старушка суетливо осеняла себя крестным знаменем, бормотала под нос молитву и периодически плевала в сторону Ивана Васильевича со словами: «Сгинь, нечистая сила!»
Санитары явно струхнули. Поначалу они решили, что у старушки крыша поехала и по доброте душевной отозвались на ее призыв. Но, увидев Ивана Васильевича, стоящего в проеме двери с заиндевевшими волосами, запахнувшегося в простынку, испуганно отшагнули назад.
— Вы чо, мужики? На кого охотитесь? — удивился их реакции Иван Васильевич. — Холодно что-то! — пожаловался он, ежась. — У вас водки или чайку с малиной не найдется?
По-доброму спросил, не кричал, не стучал кулаком по столу, требуя справедливости. Но от его слов санитары, не отличавшиеся тонкостью душевной организации, разом побледнели и осели на пол, крестясь и икая.
Увидев совершенно обалдевших санитаров, Иван Васильевич понял — не розыгрыш, не ошибка, что-то произошло на самом деле. Но что именно? Живыми в морг не попадают. Если он умер, то почему сейчас живой? Если умер, то почему?
— Изыди, сатана! С нами крестная сила! Я сейчас в милицию позвоню, хулиган! — ни к селу, ни к городу взвизгнула старушка, тыча в сторону Ивана Васильевича иконой, подхваченной в минуту волнения с выставочного стенда прикладной атрибутики.
— Марфа Филипповна, вы меня не узнаете? — стуча зубами от холода, спросил Иван Васильевич. — Это же я, Иван Васильевич, ваш директор! Все в порядке, ничего не случилось. Похороны отменяются! — пошутил он.
Неудачно пошутил, потому как для Марфы Филипповны обращение воскресшего мертвеца к ней лично было последней каплей. Она судорожно всхлипнула и упала в обморок.
— Что за черт? Есть тут хоть один нормальный человек? Где моя одежда, почему я голый? Всех премии лишу! — рявкнул он в отчаянии.
Санитары переглянулись и перестали икать, последние слова Ивана Васильевича их явно встревожили.
— А премии то за что решать? — заныли они хором. — Мы что ли вас мертвым привозили? Мы же все как положено, все по закону, по инструкции!
С этого момента санитары слегка пришли в себя, по крайней мере лица порозовели. Старушку положили на кушетку в коридоре, директора увели к себе в комнатку. Затаив дыхание, налили стакан водки, убедились, что воскресший выпил до дна и облегченно выдохнули. Раз водку пьет, значит не привидение и не мертвец воскресший.
Мигом оприходовали возвращение молодого директора в мир живых. Благо, что все документы еще тут хранились, не успели их в милицию сдать. Выдали одежку, помогли одеться. Рассказали, что и как происходило после того, как Иван Васильевич потерял сознание.
Выяснилось, что в процессе празднования, по странной случайности Иван Васильевич упал бездыханным прямо во время произнесения тоста за долгие лета. Подбежавший народ обнаружил, что их новоявленный директор стал по сути дела свежепредставленным покойником.
Старший землекоп Григорий Матюхин, имевший в далеком прошлом отношение к медицине, авторитетно констатировал: «Пульса нету, зеркало чистое! Хана нашему директору, господа-товарищи! Надоть труповозку вызывать, да ментам звонить, чтобы оформили тело, как полагается!»
Народ посовещался, пошушкался и общим мнением решил не спешить с милицией и труповозками. Покойнику без разницы, когда пред законниками предстать, а народу отдохнуть нужно от празднования и выспаться.
Поэтому, выпив за помин души молодого директора, рассудили трезво — до утра пусть в морге полежит, благо, что у кладбища свой морг имеется, а там видно будет. Тело и остатки выпивки с закуской передали санитарам морга, объяснили ситуацию и разошлись по домам со спокойной совестью.