– Иди опять в душ. Живо! А я пока здесь всё приберу и тебе есть разогрею. Ты же, небось, весь день голодный. Вика просыпалась. Я ей скормила несколько ложек бульона. Хорошо, что оставался у меня. Жаль, несвежий. Ничего, завтра приготовлю.
Клим спорить не стал. Выбрав сухие вещи, отправился в ванную. Полотенце опять забыл. Пришлось возвращаться за ним.
Две минуты на душ. Потом быстро, но с удовольствием поглотал еду, запивая сладким чаем с лимоном и мёдом. Убрал за собою. Помыл посуду и «завис» возле окна. Открыл форточку. Лицо тут же обдало прохладным порывом ночного воздуха. Покурить бы, да он такой пагубной привычкой никогда не страдал. А здесь захотелось до зуда в кончиках пальцев и горьковатом привкусе. Это всё от нервов. Но осознание этой простой истины мало успокаивает. Его ломает изнутри. Хочется плюнуть на всё и действовать на инстинктах. Вот только, увы, позволить себе расслабиться до такой степени он не может. Не о себе, любимом, в первую очередь ему стоит думать. Да и во вторую тоже.
Переведя дыхание, захлопнул форточку и, выключив свет, пошагал в комнату.
Дарья стояла перед кроватью, вцепившись в её изножье. Одетая в свободную пижаму. Похоже, многое она успела сделать в его отсутствие. Комплект пижамы, состоящий из штанов и рубашки, ей будто милостиво одолжили с барского плеча. Причём барин был на размеров пять крупнее неё. И всё равно эти мешковатые вещи не вызвали в нём отторжение. Вынырнул он сегодня резко из своего омута печали о боли и теперь изо всех сил гребёт в сторону манящего света. И этот свет у него не один. Тот, что поменьше преспокойно дрыхнет в кровати, а вот тот, что побольше…
Его как магнитом притянуло к ней. Удивительно, но Дарья его приближения не услышала. То ли задумалась, то ли залюбовалась маленьким светом – солнышком по имени Вика.
Клим остановился в непозволительной близости. Практически касаясь её своим телом. Провёл носом по непослушным прядям, вдыхая их сладковатый аромат. Кокос.
А потом, наплевав на все доводы рассудка, положил ладони ей на талию и медленно повёл их вперёд. Пальцы встретились на её животе и сцепились в замок. Поймал. Не убежит.
В первое мгновение Дарья вздрогнула от неожиданности. Слегка оглянулась через плечо, будто желая удостовериться, что именно он, Клим, стоит к ней впритык. В её взгляде он успел прочесть недоумение. Усмехнулся. Да, вот такой он наглый сегодня. Она же, опустив голову вниз, едва ощутимо прикоснулась его руки своими дрогнувшими пальцами.
Трусишка зайка серенькая.
– У меня есть твоё разрешение на объятия, – напомнил он полушёпотом, бросив быстрый взор на малышку. Дрыхнут, пуская слюни. Забавная такая.
Дарья уже увереннее положила руку поверх его. Слегка сжала, словно поделиться с ним своей поддержкой желает этим жестом. И это заставило его улыбаться ещё шире. Губами коснулся её виска и так и замер. Дыша ею и кайфуя, что она не начинает вырывается, не скатывается в истерику и не предъявляет ему претензии. Они стоят так, будто перед сном зашли полюбоваться своей малышкой. И эта ассоциация чертовски будоражит кровь. Гонит её по венам, будто бурлящую лаву.
– Ты сегодня какой-то странный. Это из-за девочки? Сильно перенервничал? Расскажи, – вылила на него поток вопросов и просьбу она, осторожно поворачиваясь в его руках. Преданно заглянула в глаза.
В чём-то она права. Сегодняшний день – это словно разряд дефибриллятора для сердца от продолжительного кошмарного сна. И вот он проснулся, пытается окончательно сбросить оковы сна и начать дышать полной грудью. Начать, наконец-то, жить полноценно, а не влачить жалкое существование, зациклившимся бесхребетным существом, однажды почти смертельно отравившимся потерей близких людей.
Он смотрел ей в глаза, любовался уже родными чертами лица и улыбался. А ведь предпосылки к его пробуждению были и раньше. Например, несколько недель. В баре её подруги. Это был день рождения Киры. Первую половину для он привычно провёл на кладбище. Принёс любимые цветы, бутылку рома и Pepsi. На месте сделал любимый коктейль Киры и, наполнив одноразовые стаканы, один поставил Кире. Поднял тост за неё. Молча выпил, внутренне передёргиваясь от противного пойла. Уж лучше выпить чистого рома, чем травиться этой гадостью. Но Кира пила только такой коктейль. А закусывала белым пористым шоколадом – гадость. Их вкусы в выпивке и еде редко совпадали, но это было такой мелочью на фоне всего остального. Особенно, на фоне того, какой раскованной она становилась от алкоголя. Это была ядерная смесь страсти, пошлости и безбашенности. И это чертовски заводило. И он соглашался на любые эксперименты, лишь бы его девочка оставалась довольной…
Подвыпившая Дарья абсолютно отличалась от его невесты. Тогда, несколько недель назад, она позвонила после обеда и непреклонным тоном потребовала явиться по такому-то адресу в кратчайшие сроки. Увы, так быстро приехать он не мог. Сперва нанёс визит вежливости родителям Киры. Посидели, попили чаю. Они постарели, но продолжали всё так же улыбаться. И всю свою любовь теперь дарили только старшей дочери и внучке-подростку. Выпрашивали ещё одного внука. И, кажется, старшая сестра Киры уже готова была сдать свои позиции. Интересовались и его жизнь. Что он мог ответить? Всё без изменений. А вот о Дарье опять не стал рассказывать.
Кристина Олеговна, несостоявшаяся тёща, привычно попричитала, что он похоронил себя заживо. Клим попытался заверить, что это не так. Выглядит нормально. Ест. Спит. Что ещё надо?
Его это неимоверно раздражает: что родная мать, что несостоявшаяся тёща, всё время поучаются жизни. Нет, где-то в глубине души он понимает, что, отчасти, они правы, но ему до этой правоты нужно дойти своими мозгами самостоятельно.
В итоге, по указанному в смс адресу, Клим приехал уже ближе к восьми вечера. Сперва удивился месту. Бар? За прошедшие месяца их дружбы он и предположить не мог, что Дарью можно вытащить в подобное заведение. Однако, подруга полна неожиданностей. Осталось проверить: приятных или не очень.
Сам в этом баре он не бывал. Вообще в этом районе он не частый гость. Но, зайдя, отметил, что интерьер хороший, не так уж и людно, да и музыка не громыхает в ушах.
Достал мобильный, чтобы позвонить Савицкой, да так и «завис» с ним. Дарья стояла возле барной стойки с бокалом в руке. Расслабленная. Чуточку пьяненькая. Улыбчивая. И до одури женственная. Стоя немного в стороне ото всех, она переговаривалась с барменшей и медленно покачивала бёдрами в такт музыки.
И эта картина вызвала внутренний диссонанс в его восприятии действительности. Дарья показалась ему совсем с другой стороны. И это… эта картина заставила переосмыслить десять месяцев их знакомства. Что, по факту, он о ней знает? Ещё вчера он бы с уверенностью ответил, что всё. Сегодня – наверное, лишь то, что она сама позволила ему узнать.
Она расслабленно танцует и искренне улыбается в присутствии десятка посторонних мужчин. Где и когда он сделал неправильный вывод?