– Идём, – скомандовал он, протягивая ей руку. Как-то машинально получился у него этот жест, а малышка и не думала упрямиться. Вложила свою маленькую ручку в его, и улыбнулась.
Через дорогу перешли спокойно, благо светофор был рядом, да и машин мало. Но в сквере оказалось, что не любая лавочка подходит для малышки. Она потянула его к определенной. Той, что стояла напротив входа в её двор.
Но сесть он ей не разрешил. После дождя лавка мокрая и холодная. Не дай бог ещё заболеет. А на руки она к нему точно не пойдёт.
Недолго думая, он снял с себя куртку и буквально закутал к неё девчушку, усадив на лавочку. Поставил рядом с нею пакет. Раскрывая, начал перечислять то, что купил.
– Что хочешь? – спросил, садясь по другую сторону от пакета.
Малышка растерянно пожала плечами.
– Я только пирожок с картошкой знаю.
– Тогда бери, что нравится. Подожди! Сперва руки вытри.
Он подал ей упаковку салфеток, а потом тут же забрал её решив, что у него лучше получился вытереть ручки своей маленькой незнакомки.
Присел перед нею на корточки. Сперва правую вытер, любуясь пальчиками и запоминая каждую родинку. Потом – левую.
Вручил ей хачапури – именно на него она указала.
Сам же взял пирожок. Он не привередлив и съест всё, что не понравился его сотрапезнице.
Разлил сок по стаканам. Ей – неполный, чтобы легче было держать.
Когда первый голод был утолен, поднял волнующую его тему:
– Как тебя зовут?
– Вика я. А вы? – Склонила она голову к правому плечу и начала заново его рассматривать. Придирчивее, что ли.
– Клим, – улыбнулся он в ответ.
– Клим? – удивлённо переспросила. – Это точно имя?
– Да. Сокращённо от Климентия. Меня назвали в честь деда, – зачем-то пояснил он.
– А-а-а, – протянула задумчиво. – Клим звучит красивее. Вам подходит, потому что вы красивый. – И сразила его очередной ослепительной улыбкой.
– А фамилию свою знаешь? – с улыбкой спросил он. Забавно, никогда его ещё никто не называл красивым, не считая матери, конечно, а Вика уже не единожды сделала ему такой комплимент.
– Конечно. Прокофьева. И мне скоро шесть лет будет, – с гордостью ответила малышка.
Она доела лепёшку, облизала каждый пальчик и запила соком.
– Спасибо. Было вкусно.
– А пирожные? – напомнил он.
Вика с грустью посмотрела на них, но отрицательно мотнула головой.
– Мама говорит, что переедать нельзя.
Клим едва не подавился очередным пирожком. Ну нехр…, ну ничего себе! Разве может ребёнок есть так мало? Что там той лепёшки? Ему на один зуб, а она говорит «наелась». И куда девать всё остальное? Ему совесть не позволит всё самому съесть. Да и не для себя покупал.
– Тогда остатки заберёшь домой, – непреклонно заявил он.
– Нет. Бабушка будет ругать. Да и мама накричит. У чужих людей нельзя ничего брать, – непреклонно отказалась она.
– Точно не хочешь? Смотри какие аппетитные пирожные, – решил попробовать соблазнить её десертом Клим.
Вика посомневалась с минуту и всё же согласно кивнула. Пальчиком показала какое пирожное хочет и пылко поблагодарила, когда он вручил его ей в руки.
О, какой удовольствие он получил, наблюдая за её умилительным личиком! С каким аппетитом и наслаждением она откусывала маленький кусочек и прожёвывала его. Как при этом довольно жмурилась. Он же себя почувствовал таким счастливым в данные минуты, каким редко ощущает себя в последние годы.
А потом он просто сидел на лавке и с улыбкой наблюдал за малышкой. Иногда она подбегала к нему, пытаясь завлечь его в свою игру. Но каждый раз Клим робко отказывался: взрослый он уже для игр.
Спустя некоторое время Вика съела ещё одну булочку, допила сок, но убегать вновь играть не спешила. Вместо этого она сидела рядом с ним на лавочке, вцепившись своими маленькими ручками в полы его куртки и махая ногами, и с важным видом вела с ним беседу.
– Можно я буду иногда к тебе в гости приезжать? – выдал он даже для самого себя неожиданный вопрос, когда Вика засобиралась домой.
В первый момент малышка засияла неподдельной радостью, но быстро сникла.
– Бабушка с мамой будут против, – потупив взор, прошептала она удручённо.
– А мы будем встречаться здесь, на улице, и никому не скажем о нашей дружбе, – с улыбкой пояснил он.
Но Вика не спешила вновь радоваться. Она серьёзно задумалась и только спустя пару минут утвердительно кивала.
– Но будем играть здесь, – выдвинула она ультиматум.
Нет, всё же умненькая девчушка. Хотя и всё равно глупенькая. Нельзя соглашаться дружить с посторонними дядьками.
Клим присел перед ней на корточки, осторожно взял её маленькую ручку в свою.
– Вик, ты же помнишь, что с незнакомыми нельзя никуда уходить? А если они что-то тебе предлагают, то убегать от них как можно быстрее? – заговорил он мягко.
Малышка неуверенно кивнула, смотря на него теперь настороженно.
– И, если тебя будет кто-то обижать, сразу мне говори. Договорились? – постарался он смягчить впечатление от своей назидательной реплики он.
– Да. И играть с тобой буду. Но только с тобой. У всех остальных взрослых глаза недобрые. Да и таких красивых как ты у нас на районе нет, – прощебетала она.
Клим расплылся в широченной улыбке. Ну, невозможная малышка!
– Беги. Я через пару дней к тебе приеду.
Глава 2
– Климушка, смотри, какая у нас красивая доченька, – улыбаясь, нежно обращается к нему его любимая.
Он на миг зависает, любуясь ею, а потом переводит внимание на девочку, которую держит Кира на руках.
– Правда, она – прелесть? – спрашивает его Кира мнения и целует малышку в пухлую щёчку.
Сердце в его груди замерло, позабыв, как правильно нужно работать. Сглотнув, он с ужасом поднимает взор на Киру. Она же милуется девчушкой, осыпает её личико поцелуями и приговаривает:
– Доченька моя. Маленькая. Любимая. Я тебя никогда-никогда не оставлю. Никому-никому не отдам. Только моею будешь.
И малышка счастливо улыбается ей в ответ и кладет голову ей на плечо.
В груди печет так, что больно дышать. Прилагая колоссальные усилия, он делает шаг к ним и выдавливает из себя:
– Оставь её. Отпусти.– Он готов упасть на колени и молить, чтобы Кира, его любимая Кира, отпустила девочку. Чтобы не смела забирать её себе.
Кира же смотрит на него с триумфом и начинает смеяться. Клим понимает, что её смех звучит мелодично, но в данную минуту он ему кажется таким зловещим и жутким, что хочется заткнуть уши.
– Она – моя! – произносит победоносно и, разворачиваясь, начинает убегать, унося малышку с собою. И ужас охватывает его полностью от этой картины.
– Кира! Не смей! Стой! Кира, отдай малышку мне! – кричит он ей вдогонку, но сдвинуться с места так и не может. Ему только и остаётся, что сжимать кулаки и смотреть как всё дальше и дальше они отдаляются от него.
Проснулся в холодном поту. Резко сел на кровати, комкая простыню, и пытаясь выровнять дыхание. В груди печёт так же невыносимо больно, как и во сне.
Лихорадочным взглядом он начинает осматривать комнату, но будто ничего не замечает. Понимает, что нужно за что-то зацепить, чтобы успокоиться, но не получается. Внутренний страх гонит его вперёд.