- Элвин, - проговорил Гай, глядя в окаменевшее лицо герцога, - я понимаю твое желание немедленно отправить Роджера на костер, но дай мне возможность самому разделаться с ним. Братство уничтожило моего отца, а теперь у меня есть шанс отомстить...
- Нет, Гай. У воронов Братства свои методы. Если Роджер затаил зло против тебя, он так или иначе добьется твоей смерти. Своими руками или руками своих псов, ядом в бокале или кинжалом из-за угла, мечом в поединке или стрелой в спину... О, мой дорогой мальчик, как я боюсь за тебя!
Он обнял Гая и прижал к своей груди.
- Но он больше не повторяет попыток добраться до меня, - возразил юноша. - Мне кажется отчего-то, что убить его будет достаточно легко.
- Не будь беспечным. Может быть, мне стоит самому сразиться с ним? Я наверняка не оставлю его в живых.
- Успокойся, Элвин. Если он выживет после турнира, я оставлю его тебе. - Он поцеловал герцога и стал гладить его плечи. - Ты так замерз, любовь моя...
- Только ты можешь меня отогреть, - улыбнулся Элвин.
Он разделся, и Гай, налив в бокалы вина, предложил ему выпить и стал растирать его тело разогретым маслом.
- Ты заботлив, как женщина, - улыбнулся герцог.
- У меня нет никого дороже тебя, - пожал плечами юноша. - И я хотел бы сделать тебя счастливым.
- Ты уже сделал это. Я так люблю тебя, мой ангел, что не могу выразить это словами... Ты никогда не задавался вопросом, кем бы ты больше хотел быть для меня - мужчиной или женщиной?
На мгновение Гай задумался, потом рассмеялся.
- Тебе смешно?
- Я не могу представить тебя в женском платье, - сказал барон, - да и себя тоже. Я люблю тебя именно потому, что ты мужчина, что твое тело не похоже на женское, и, обладая тобой, я всегда сознаю эту разницу.
Герцог печально улыбнулся.
- Я хотел бы быть твоей женщиной, - прошептал он в самое ухо Гая, сжав его плечи, и юношу окатила жаркая волна желания. - Возьми меня, люби меня... Подари мне наслаждение, которого так жаждет моя душа...
Он помог Гаю раздеться и стал порывисто ласкать его, пока тот со стоном не сжал его бедра. Герцог повернулся к нему спиной, и юноша овладел им. Гай двигался, страстно и настойчиво лаская Элвина, а потом, излившись, вдруг понял, что герцог кончил чуть раньше его самого, и это понимание наполнило его счастьем. Обнявшись, они легли лицом друг к другу, обессиленные любовью.
- Розалия была с тобой сегодня, - тихо сказал герцог. Его дыхание было все еще неровным и глубоким.
- Ты ревнуешь?
- Не знаю. Тебе было хорошо?
- Да, пожалуй. У нее большой опыт в совращении мужчин.
- О да, она далеко не девственница. Как говорится, в этот грот всадник проедет, не нагнувшись.
Гай расхохотался.
- Ты хорошо знаешь свою сестру!
- Теперь ты станешь ее новым любовником, мой мальчик.
- Она меня не получит. - Гай усмехнулся. - Она вообразила, что я могу полюбить ее, и хочет от меня ребенка.
- Розалия хочет ребенка? Что это на нее нашло? Ты не был так безрассуден, чтобы согласиться на это?
- От этого никому не будет зла, - пожал плечами барон. - Я не мог контролировать себя, когда она...
- Это не под силу ни одному мужчине, который делит ложе с Розалией. - Герцог покачал головой. - Самое ужасное, что я не смогу сопротивляться ее желанию родить ребенка и быть твоей женой... Но, слава богу, моя сестра слишком ценит свободу. Она еще образумится, вот увидишь.
Четыре следующих дня пролетели незаметно. Гай, готовясь к предстоящему турниру, приказал Тому вычистить и отполировать доспехи, а сам занимался заточкой меча и двух копий. Герцог помогал ему, давая советы, как лучше заточить лезвие, чтобы удар получался более сильным. Три дня они посвятили тренировкам, отрабатывая удары, а последний день отвели для отдыха.
- Ты должен пить только воду, - сказал Элвин вечером, отобрав у юноши бутылку с вином. - Я не допущу, чтобы вино затуманило твой разум и ослабило твое тело.
- Может быть, ты и сам запрешься нынче в своей комнате, выставив меня за дверь? - засмеялся барон. - Не можешь же ты допустить, чтобы я ослабел от любви!
- На это можешь не рассчитывать, сэр первый рыцарь.
- Мой герцог, пощады...
Элвин со смехом хлопнул его по спине, затем нарочито медленно налил себе вина и пригубил, глядя на юношу.
- Ты меня мучаешь, - закричал Гай, подскочил к нему и попытался выбить из его руки бокал. Вино расплескалось, долетевшие до камина брызги ярко вспыхнули. Элвин несильно оттолкнул от себя барона. Сбросив камзол и рубашку, Гай сердито посмотрел на него.
- Я не стану драться с тобой на мечах, - сказал он, - а просто одолею голыми руками.
- Голыми руками? - усмехнулся герцог. - Подожди немного, мой ангел, я тоже разденусь.
Гай, притворно разозлившись, кинулся на него, повалил на пол, и они стали бороться, пока герцог, положив юношу на обе лопатки, не прижал его коленом к полу.
- Ты слишком силен для меня, - прохрипел Гай, поднял руку и положил ладонь на бедро Элвина. Герцог улыбнулся и отпустил его, а сам прошел к ложу и сел, взяв лютню.
- Мне отчего-то грустно, - сказал он. - Сам не пойму, в чем дело. Ты пытаешься развеселить меня, но на душе у меня неспокойно.
Он задумчиво посмотрел в пламя камина и извлек несколько печальных аккордов.
- Хочешь, я спою для тебя?
Гай подошел и сел рядом с ним.
- Спой, мой менестрель.
Пальцы герцога коснулись его щеки, затем опустились и снова пробежали по струнам. Он негромко запел мягким, бархатистым голосом:
Ты не спишь. Ночь упала на плечи
И в глазах отразилась луна.
Эти юные звезды - как свечи,
Мы с тобой им дадим имена.
Здесь застыли седые чертоги
На вершинах заснеженных гор.
Мы с тобой, словно древние боги,
Сохраним этот вечный простор.
Мы пройдем по весеннему лесу
По тропинкам лиловых теней,
Под дубов вековую завесу,
Под зеленые своды ветвей...
Он вдруг умолк, продолжая перебирать звенящие струны лютни, и Гай увидел, что его черные глаза странно блеснули.
- Почему ты плачешь?
Герцог быстро провел ладонью по лицу.
- Гай, я люблю тебя... Я могу повторять это вновь и вновь, но это только слова. Мое счастье, моя надежда, моя любовь, моя жизнь - все это ты. Я хочу, чтобы ты всегда был со мной.
- Я вовсе не собираюсь тебя покидать, - удивленно сказал юноша.
- Какое-то странное чувство не дает мне покоя, - прошептал герцог. - Я постараюсь забыть о нем. Поцелуй меня, дорогой мой мальчик.
Гай выполнил его просьбу, и Элвин, сжав его в объятиях, стал целовать его глубоко и страстно, с неистовой, мучительно сладостной нежностью.
- Неважно, победишь ты завтра или проиграешь, - выдохнул герцог, лаская юношу, - но для меня ты навсегда останешься первым рыцарем. Гай... Завтрашняя ночь будет нашей - вся, без остатка.
- Да, Элвин, - прошептал барон, отвечая на его ласки. - Я всего лишь первый рыцарь, а ты - мой герцог, менестрель, лучший на свете друг и любовник... Я хочу принадлежать тебе. Сегодня я хочу быть для тебя женщиной...
Губы Элвина вновь прижались к его губам, их языки встретились, переплетаясь в сложной игре. В черных глазах Элвина пылала яростная страсть, и Гай с наслаждением отдался этой страсти. Герцог овладел им с такой нежностью, с таким упоением, что юноша застонал, едва сдержав переполняющий его восторг. От изощренных, сводящих с ума ласк Элвина у него кружилась голова, и блаженство, пронзившее его, было столь велико, что ему показалось, что его сердце остановилось, стиснутое чьей-то могучей рукой.
- Гай... - прошептал герцог. Повернувшись к нему, юноша увидел, что он плачет, не скрывая слез.
- Что с тобой? - спросил барон.
- Мне так хорошо... Эта любовь - безумие, и я - счастливый безумец...