— Ну, сученыш,— закричал он,— приготовься.
Он посмотрел на девушек.
— Желающая есть? — спросил он, ухмыляясь.
— Ну, хватит,— прошипел Берденден, выходя из оцепенения. Он попытался уцепиться Майору за ногу. Ничего хорошего эта затея ему не принесла. Майор приподнял его и швырнул на пол. Берденден потирал себе бока.
— Ты, рыжая,— приказал Майор,— подойди.
— Оставьте меня в покое,— сказала, бледнея, Женнифер.
Фолюбер тем временем осушил уже четвертый стакан. Голос Женнифер поразил его, как удар грома. Он медленно повернулся и посмотрел на нее.
Майор подошел к девушке и одним резким движением оторвал бретельку ее платья цвета морской волны. (Справедливости ради должен сказать, что увиденное зрелище было довольно приятным.)
— Перестаньте! — прошептала Женнифер.
Фолюбер провел рукой по глазам.
— Это сон! — пробормотал он заплетающимся языком.
— Быстро сюда! — обратился к нему Майор.— Будешь ее держать, а этот хлюст займется делом.
— Нет! — взвыл Берденден.— Не хочу!.. Все, что угодно, но не это!.. Женщину я не трону!
— Хорошо,— вкрадчиво сказал Майор.— Я добрый Майор.— Не отпуская Женнифер, он подошел к Фолюберу.— Раздевайся,— велел он ему,— и займись тем пугалом.— Он кивнул в сторону Бердендена.— А я займусь этой.
— Не буду,— внезапно выкрикнул Фолюбер.— А ты убирайся отсюда! Ты у нас уже в печенках сидишь.
От неожиданности Майор отпустил Женнифер. Он набрал в легкие столько воздуха, что его грудная клетка раздулась самое малое на метр двадцать пять. Женнифер смотрела на Фолюбера с удивлением, не зная, поднять ли ей лиф платья или же оставить как есть — и вдохновить его тем самым на новые подвиги. Склонилась она ко второму решению.
Фолюбер взглянул на Женнифер и, заржав, зашелся. Притопнув ногой, он наскочил на Майора. Получив удар в солнечное сплетение в тот самый момент, когда его грудная клетка раздулась до предела, Майор со страшным криком согнулся пополам. Но тотчас же выпрямился, и Фолюбер воспользовался этим, применив классический прием дзю-до: дуя пациенту в нос, натянул ему уши.
Майор посинел и стал задыхаться. В тот же миг Фолюбер, силы которого под воздействием любви и аперитива умножились, просунул голову между ног Майора, приподнял его и, перебросив через заставленный блюдами стол, вышвырнул на улицу — тело Майора протаранило оконное стекло.
В гостиной Леобиля вновь стало спокойно. Наступила глубокая тишина, и Женнифер, так и не подняв лиф платья, упала в объятия Фолюбера. Тот рухнул: как-никак в девушке было килограммов шестьдесят; к счастью, сзади него стояло все то же кресло из бурдючной кожи.
Что касается Майора, то он описал в воздухе синусоидальную кривую и, совершив несколько оборотов, вернулся в вертикальное положение; но бедняге не повезло: он приземлился в красно-черное такси с открытым верхом и не успел еще сообразить толком, что же произошло, как оно увезло его далеко от места посадки.
Придя в себя, он выставил шофера, вложив в угрозы всю нерастраченную злость, и повел машину к месту своего обитания, вилле под названием "Львиное сердце".
По дороге, чтобы не признать себя побежденным, он задавил старика-торговца, который, к счастью, продавал краденое.
А Фолюбер и Женнифер провели весь вечер за починкой платья. Чтобы было удобнее, девушка сняла его, а признательный Леобиль предоставил им по такому поводу свою спальню и электроутюг из китайской перегородчатой эмали, доставшийся ему в наследство от матери, а той, в свою очередь, от его бабушки, утюг, которым в их семье гладили из поколения в поколение, еще со времен первых крестовых походов.