Он громко выругался, потому что, не желая напрягать обстановку, нарочно избежал логического заключения, и продолжил путь к следующей остановке. Он еще более чем прежде пренебрегал правилами передвижения по улице, чтобы было очевидней, что его ярость готова выплеснуться наружу.
Когда он почти уже добрался до столба, свидетельствующего о следующей остановке, очередной автобус прорычал над самым его ухом. На остановке не было ни одного ожидающего. Амадис поднял руку, но было уже слишком поздно: водитель не заметил его и проехал мимо, весело нажав на педаль газа.
— Ох, черт! — вырвалось у Амадиса Дуду.
— Верно! — подтвердил только что подошедший господин.
— Уверен, они нарочно так делают! — негодующе продолжал Амадис.
— Да? Так по-вашему они это делают нарочно? — спросил господин.
— Уверен в этом! — подтвердил Амадис.
— Искренне уверены? — спросил мужчина.
— Всей своей душой и сознанием!
— И можете в этом поклясться?
— Конечно, чума их забери! — ответил Амадис.— Ослы проклятые! Да, я готов поклясться! И прямо сейчас, черт возьми!
— Тогда клянитесь,— сказал собеседник.
— Клянусь! — произнес Амадис и плюнул на ладонь, которую поднес ему господин.
— Свинья! — воскликнул мужчина.— Вы оскорбили водителя 975-го маршрута! Сейчас я вам выпишу штраф!
— Вот как? — удивился Амадис.
Почва начала уходить у него из-под ног.
— Я давал присягу! — сказал мужчина и повернул свою фуражку козырьком вперед. Это был инспектор 975-го маршрута.
Амадис стрельнул глазами направо и налево и, услышав вдруг знакомый звук, ринулся в сторону еще одного 975-го, только что затормозившего около них. Прыжок его оказался настолько сильным, что задняя площадка автобуса не выдержала и провалилась, и он, пролетев какое-то расстояние, встрял в асфальт. Он едва успел пригнуть голову — через долю секунды над ним проплыл зад автобуса. Инспектор извлек его из асфальта и заставил оплатить штраф; за это время прошли еще два автобуса; увидев такое безобразие, он ринулся к следующей остановке. Это кажется невероятным, но именно так все и было.
Добрался он до остановки без помех, но дойдя, обнаружил, что офис находится всего лишь в трехстах метрах. Какой смысл садиться ради этого в автобус?..
Он перешел на другую сторону улицы, чтобы вернуться к месту, где посадка в автобус была бы оправданной.
Он довольно быстро дошел до того места, откуда каждое утро начинал свой путь, и решил идти дальше, поскольку этот отрезок был ему малоизвестен. Ему казалось, что та часть города была подходящим объектом для соответствующего исследования. Памятуя о главной цели — сесть в автобус,— он решил все же воспользоваться ситуацией, возникшей в это утро. Маршрут 975-го автобуса проходил по длинной улице, и взору Амадиса открывались более чем интересные вещи. Однако ярость его никак не утихала, чтобы ее укротить, он пытался считать деревья, но постоянно сбивался. А чтобы легче было шагать, он выстукивал по левой ноге военные марши. Перед его глазами раскинулась большая площадь со средневековыми, успевшими состариться с тех времен зданиями; здесь находилась конечная остановка 975-го. Почувствовав прилив радости, он с легкостью пера взлетел по ступенькам; один из служащих обрезал удерживавший машину трос, и Амадис почувствовал, как автобус тронулся.
Обернувшись, он увидел, что конец троса хлестнул служащего по лицу, и кусок его носа отлетел в сторону, кружась, словно пропеллер.
Мотор равномерно урчал: его только что накормили полной тарелкой костей морского кота, а Амадис, сидя в заднем правом углу, наслаждался пустотой салона предоставленного в его личное пользование автобуса. На площадке кондуктор машинально вращал механизм для пробивания билетов, который имел встроенную музыкальную шкатулку, и эта какофония усыпляла Амадиса. До его слуха долетал звук, издаваемый автобусом, когда тот цеплялся задом за булыжник. Эта монотонная мелодия сопровождалась шипением высекаемых искр. Переливаясь ослепительными красками, мимо проплывали магазины; ему нравилось смотреть на свое отражение в стеклах витрин, однако заметив, что заслоняет собой все, что выставлено в витринах, он покраснел и отвернулся.
То, что водитель еще ни разу не остановился, его ничуть не удивляло, поскольку в это время никто уже не спешил на работу. Кондуктор уснул и сполз на площадку, пытаясь выбрать наиболее удобное положение для сна. Амадис ощутил, как, вливаясь во все поры его тела, им овладевает непреодолимое желание спать. Он положил ноги на сиденье напротив. Подобно магазинам, сверкали на солнце деревья; их листья задевали крышу автобуса, издавая при этом тот же звук, который сопровождает движущееся посреди водорослей небольшое суденышко. Покачивание автобуса убаюкивало Амадиса, и так продолжалось достаточно долго; в тот самый момент, когда сознание уже готово было в нем угаснуть, он увидел, что проехал мимо места своей работы, однако этот последний, дошедший до сознания факт ничуть его не смутил.