— О боже! — вздохнул Иса.
— Я была у доктора. Он прописал мне лекарство и приказал соблюдать диету.
— Ничего, даст бог, будешь здорова, — едва слышно проговорил он, продолжая думать о своем: женитьба без любви, жизнь без надежды. Даже если ему повезет и он найдет интересную работу, удовлетворения все равно но будет… Что работай, что не работай!
28
В Александрию они уехали одни, без Инаят-ханум. Несколько дней прожили в отеле «Лувр», потом Иса нашел уютную квартирку на седьмом этаже с видом на море. Курортный сезон шел к концу: постепенно умолкал шумный гомон веселой толпы, на небе появлялось все больше пышно-белых облаков.
Кадрия, несмотря на недомогание, казалась по-настоящему счастливой; настойчиво лечилась, строго соблюдала диету, ограничивая себя буквально во всем.
— Трудно начинать жизнь сначала, — как-то сказал Иса, тяжело вздыхая. Кадрия пристально посмотрела ему в глаза, ее лицо выражало недоумение.
— Есть у меня одна мечта, — продолжал Иса. — Хочу пожить где-нибудь в глуши — в деревне, подальше от Каира; приезжать в город только в случае крайней необходимости.
— Но что у нас общего с деревней?! — встрепенулась Кадрия.
— Не тревожься… Думаю, что все так и останется мечтой.
Дни проходили довольно скучно. Иса чувствовал себя одиноко. Кадрия больше сидела дома, жалуясь на нездоровье. Иса часто подолгу бродил по улицам, предаваясь своим обычным размышлениям. Конечно, его дни прошли, говорил он себе, и к прошлому нет возврата. Того положения, которое он занимал раньше, никогда больше ему не добиться. Единственное, что осталось, — это жить за счет женщины, с которой свела судьба. Нет, нет, не любить, а жить за ее счет, именно обирать, грабить. Когда же все это кончится? Как хотелось бы думать о чем-то другом, мечтать и радоваться! Где же выход?
Однажды вечером Иса прогуливался по набережной. И вдруг в одной из бесчисленных лавчонок, прилепившихся друг к другу вдоль тротуара, он увидел… Рири.
Обеспокоенный и даже немного испуганный, он остановился у витрины. Сомнений быть не могло: перед ним была Рири, собственной персоной. Она, видимо, была хозяйкой этого маленького заведения, торговавшего мороженым, бобами и тамией — блюдом из бобов, варенных в масле. Укрывшись в тени, Иса долго следил за Рири. Чувство неловкости и стыда охватывало его, когда он вспоминал, как жестоко обошелся с ней. Да, да… Это она… Рири. Время пошло ей на пользу. Это уже не та оборванная девочка, а женщина… Женщина в полном смысле этого слова — такую нельзя не заметить: серьезная, деловая, настоящая госпожа… Три недели — день за днем — бродил он по этой набережной и, кажется, изучил все до мельчайших подробностей, а не заметил эту лавчонку… Как она называется? Ах, да… «Бери и благодари».
Всякий раз, приезжая в Александрию, Иса вспоминал Рири, воскрешал в памяти время, проведенное с ней. Его страшила малейшая возможность случайно встретиться с ней, даже один на один. Не зная о ней ничего, он полагал, что Рири навсегда покинула город, совсем исчезла с его пути. И вот она здесь, совсем рядом, сидит в своей лавчонке. Как смогла она все это приобрести? Иса стоял, укрывшись в тени, в памяти вспыхивали давно забытые подробности жизни с Рири. А ведь, казалось, что все давно забыто, ушло и не вернется…
В лавку вошла какая-то женщина, ведя за руку девочку. Она подошла к Рири и что-то ей озабоченно сказала. Вдруг малышка взобралась на колени Рири и стала играть ее бусами. Поразительная догадка пришла в голову Исе. Забилось сердце — казалось, стук его заглушал шум моря, бьющегося о гранит набережной за спиной. Иса не мог оторвать глаз от маленькой девочки, безмятежно игравшей на коленях Рири. Похолодело в душе, руки и ноги одеревенели… «Нет, нет… этого не может быть!» — говорил он себе.
Ему никак не удавалось разглядеть лицо девочки. Может быть, все это ему мерещится и он сам будет потом смеяться над собой?.. Надо бежать отсюда, бежать прочь как можно скорее! Подальше от этой лавчонки, подальше от Александрии!.. Но он не мог сделать ни шагу. Рири приподняла девочку и, поцеловав, опустила на пол. Взяв опять девочку за руку, служанка вышла из лавки. Они пошли по боковой улочке, ведущей к центру города. Иса бросился следом за ними и скоро догнал. Девочка что-то болтала, нежно щебеча, словно птичка. Иса смог расслышать лишь одно слово; «шоколадка». Около перекрестка, у лавки, где продают сласти и орехи, служанка остановилась. Иса подошел ближе, попросил у торговца пачку сигарет, а сам стал жадно рассматривать девочку. Круглые глаза? Эти черты будто знакомого лица — что-то в них есть от его матери и сестер — от всех понемногу. Его бросило в дрожь, он едва держался на ногах от усталости и волнения. Сердце учащенно билось…