Уже в восемь часов утра группа вышла на учетчицу Ирму Т., которая уже несколько лет работала на складе. Она дала информацию, важную для дальнейших поисков в этом направлении.
— Раньше на территории склада находилось общежитие, но его потом снесли. Подождите… кажется, в позапрошлом году. Оно было небольшое, на двух-трех человек. Года два назад там жили двое мужчин, пока не нашли что-то получше. Пан Шкода, такой тихий, молчаливый, и Барта. Тот ни на одном месте долго не задерживался. Много пил и потом утром просыпал на работу. Ребята ходили его будить и веселились. Однажды так напился, что разбил в общежитии все, что попало под руку, даже кирпичи из печки повытаскивал.
— А где он сейчас живет?
— Не знаю. У нас он уже не работает. Но тут остались кое-какие его вещи. Он недавно заходил и говорил, что придет за ними. Еще сказал, что жена его выгнала. О Барте рассказала и пани Л., которая вместе с супругом первая обнаружила раненую Коутнову.
— Барта — грубиян, способный обидеть любого, — такую она дала ему характеристику.
Итак, Вацлав Барта — летун, алкоголик, вроде бы даже сидел уже, жена выгнала его из дома. Слишком много черных пятен для одного человека, к тому же молодого. Последняя встреча Барты с сотрудниками общественной безопасности состоялась всего 48 часов назад: он пытался вломиться в квартиру жены, которая выставила его, а когда соседи хотели его угомонить, набросился на них с кулаками. Похоже, он не слишком подходил для нормального человеческого общества, постоянно конфликтовал с окружающими. Из строительно-монтажного управления он уволился, работал в последнее время на химическом заводе. В общежитии этого завода и жил.
Для старшего лейтенанта Мирослава Якеша во всех этих показаниях не было ничего нового. Барту он знал. Недавно защищал от него его жену, когда тот ворвался в квартиру. Но пока еще Барта был не единственным человеком, на котором концентрировалось внимание криминалистов.
Между восемью и девятью часами утра старший лейтенант Якеш и младший лейтенант Коуржил получили из оперативного штаба приказ разыскать Барту, допросить и проверить его алиби в эту ночь. Возьмите машину с шофером Тихим, сказали им, поезжайте в «трехсотку» и установите, живет ли он там вообще. Может быть, опять перебрался куда-то.
«Трехсотка» — одно из двух общежитий химзавода — находилась на окраине города. Над входом в здание развевались флаги. День обещал быть солнечным, теплым.
Заведующую общежитием Здену Томечкову нашли в ее квартире на первом этаже.
— Барта? — переспросила она. — Четвертый этаж, комната тридцать девять. Но он не часто бывает дома. И сейчас его нет.
Они решили осмотреть его комнату на четвертом этаже. Их интересовало не ее убранство. Под кроватью отсутствующего Барты могла быть обувь со следами крови, а в шкафу — светлый плащ-болонья. Почему именно такой плащ? Как ни странно, но довольно быстро нашелся свидетель, который около полуночи видел молодого человека в светлом плаще, который звонил у проходной склада строительно-монтажного управления, а вскоре услышал звук отпираемой двери. Тот ли Барта, кого ищут? Или же выяснится, что у него неопровержимое алиби?
В сопровождении заведующей поднялись на лифте на четвертый этаж. Она открыла комнату и сразу ушла. В комнате стояли три кровати — две пустые, на третьей спал мужчина. Это был не Барта — Якеш слишком хорошо знал его, чтобы ошибиться. Старший лейтенант наклонился над спящим и разбудил его. Тот открыл недовольные невыспавшиеся глаза. Якеш не стал тратить время на извинения — не было времени.
— Мы ищем Барту. Вы не знаете, когда он сегодня вернулся домой? Вечером или поздно ночью?
— Как обычно, — ответил заспанный голос. — Поздно. Где-то ночью. Но почему вы меня спрашиваете? Я после смены, хочу спать. Спросите его самого.
— Его нет.
Мужчина сел и огляделся,
— В самом деле. А ведь только что был тут. Спал. На работу не пошел. Ясное дело, Первое мая. Положил мокрую тряпку на лоб, голова у него болела, Вот и эта тряпка. Наверное, пошел в туалет или в ванную. Он не встретиляя вам?
— Не встретился.
— Тогда не знаю. Спокойной ночи,
Якеш подошел к окну и посмотрел на пространство перед общежитием. Никто из общежития не вышел.
Коуржил отправился на поиски. Пройдя по коридору, быстро нашел ванную комнату — пусто, в туалете тоже. Впрочем, они поднимались на лифте, могли и разминуться с ним. Значит, за выходом из общежития наблюдает Якеш, а он должен проверить лестницу. Увидел дверь с закрашенным стеклом. Она, должно быть, ведет на балкон. Открыл ее только для очистки совести — не мог же парень испариться! И действительно, не испарился. Стоял на балконе, направив на Коуржила взведенный пистолет. Бледный, всклокоченный, рука дрожит. У Коуржила, как и у Якеша, пистолет помещался в кобуре на боку. Но если бы даже находился в кармане пиджака — против направленного оружия шансы опередить были слишком малы.
— Стой, стрелять буду! — нервно сказал Барта.
Коуржил стоял и; смотрел на человека, на мир за его спиной, полный солнца. Медленно разжал пальцы, которые все еще сжимали ручку двери. «Столько искали его, а теперь вот я нашел и, вероятно, погибну. Стоит в одних носках, без ботинок — видимо, выбежал из комнаты раздетым, одевался уже на балконе. Наверняка услышал, когда наша машина подъехала к общежитию, подскочил к окну и узнал Якеша. Значит, ждал, боялся, что придем. Но убежать уже не успел, успел только схватить пистолет и спрятаться здесь, на балконе. Серое лицо, испуганные глаза, палец на спусковом крючке. Мы оба в ловушке — я и этот безумец. В любой момент он может выстрелить. Наверное, даже не сознает, что делает». Младшему лейтенанту стало грустно.
— Оставьте это. У вас нет надежды, — сказал он тихо.
В это время в тридцать девятой комнате Якеш продолжал разговаривать с сонным рабочим.
— Никаких «спокойной ночи». Криминальная служба. Садитесь. Когда примерно он пришел? Я знаю, что ночью. А более точно?
— После полуночи. Я еще не уснул.
— Это хорошо. Значит, знаете, как он выглядел,
— Не знаю.
— Даже не посмотрели на него?
— Посмотрел, но… он раздевался в темноте. Даже не включил свет. А обычно включает везде, где только можно. Шатается по ночам и беспокоит. А я люблю покой.
— Он ходит в плаще?
— Да. Светлый плащ-болонья. В шкафу висит.
— Для тебя все кончено, — сказал Барта и направил пистолет в грудь младшего лейтенанта.
С неба лился яркий солнечный свет. Жаль было умирать. Хотя, правда, и ночью человеку умирать не хочется.
— Та охранница жива, — заметил Коуржил. — Но об этом лучше говорить не на балконе. Дайте сюда оружие и пойдемте в вашу комнату.
— Да, жива, — горько произнес Барта. — Вон ее уже везут в больницу. — И показал на низко летевший вертолет, приближавшийся к общежитию.
— Это снимают фильм о майской демонстрации, — закричал сквозь рев мотора Коуржил. — Она выкарабкается. Я видел ее.
И тут по узкому коридору к балкону приблизился человек. Это был Франтишек Томечек— муж заведующей общежитием. Он с ужасом уставился на обоих мужчин, на оружие.
— Убирайся! — гаркнул Барта и повел пистолетом в его сторону.
— Оставьте нас, пан Томечек. Мы тут договоримся, — спокойно сказал Коуржил.
Тот недоверчиво передернул плечами и медленно пошел прочь. Но как только миновал коридор, он помчался бегом и ворвался в тридцать девятую комнату. Знал, что там найдет Якеша.
— На балконе Барта напал на вашего коллегу!
Старший лейтенант побежал к балкону. По пути решил, что к оружию прибегать нельзя. И действительно, Барта со взведенным пистолетом стоял лишь в нескольких шагах от Коуржила. Кроме того, младший лейтенант частично закрывал Якешу обзор и лишал его возможности сделать точный выстрел. Поэтому он не стал даже доставать пистолет из кобуры.