Тимур встретил меня еще у ворот радостным лаем. Кроме него дома никого не было. Я поднялся на порог и, остановившись перед запертой дверью, полез в карман за ключом. К моему огромному облегчению, он оказался там, в одной компании с остатками мелочи, карточкой-пропуском с работы и фарфоровой белочкой. Каким-то чудом я умудрился не потерять его.
Большие часы, висевшие на стене в прихожей, показывали половину одиннадцатого утра. Ничего странного, что мамы и Вовки не было дома. В это время они оба должны были находиться в школе.
Некоторое время я просто ходил по дому, заглядывая во все углы и убеждаясь, что за дни моего отсутствия ничего не изменилось. Не было видно ни пустых пузырьков из-под валерьянки, ни начатых пачек с таблетками успокоительного. Чуть теплый чайник в кухне на плите, остатки завтрака на кухонном столе и забытая Вовкина тетрадь на тумбочке в прихожей убедили меня в том, что мои родные вполне спокойно собрались и отправились по своим делам. Все в доме выглядело как обычно. Я не чувствовал ничего тревожного и все равно слонялся из комнаты в комнату, не находя себе места.
Помучавшись с полчаса, я переоделся и направился на работу. Этого все равно было никак не изменить, так что я решил не откладывать неизбежное. Всегда лучше нырнуть в бездну первым, если уже не осталось другого выхода. Проклятый дождь не прекращался всю дорогу. Пока я добрался до Института, меня трясло так, что стучали зубы, и я с чистой совестью списал все это на погодные условия.
Знакомое здание Института встретило меня практически пустым вестибюлем и безразличным взглядом охранника за стойкой. Я постоял немного у двери с электронной системой, ожидая сам не зная чего, но все было тихо и спокойно. Никто не кидался на меня из темных углов и не выкрикивал мое имя через громкоговоритель на стене. Сообразив, что тупо топчусь на одном месте уже несколько минут, я поспешил воспользоваться своей карточкой-пропуском и через минуту уже поднимался на второй этаж.
Здесь тоже было подозрительно тихо и пусто. Ни на лестнице, ни в коридоре я не встретил ни единой живой души. Не было слышно привычного гула голосов и постоянного гудения ксероксов. Я не увидел ни одной приоткрытой двери, и это было чертовски странно и слишком неестественно для нашего ИЭС.
Меньше всего мне хотелось заходить в приемную, но, к сожалению, мне нужно было именно туда. Открывая дверь, я пытался взять себя в руки, однако мое сердце не желало подчиняться холодным командам мозга и начало трусливо трепыхаться в груди. Как оказалось – напрасно. В приемной тоже никого не было, и дверь в кабинет начальника была приоткрыта, что означало, что и он отсутствует на своем рабочем месте. Вздохнув с облегчением, я повернулся к столу и понял, что рано радовался. Мое сердце перестало испуганно колотиться, но зато болезненно заныло, стоило мне увидеть пустой стол. За ним не было Лины, и этот факт был гораздо страшнее возможного возвращения Асталина. Моей феи больше не было рядом, но мне было достаточно закрыть глаза, чтобы представить ее такой, какой она была еще три месяца назад. Веселой, жизнерадостной и стопроцентно здоровой. Улыбающейся мне и выходящему из своего кабинета Ивану Ивановичу Иванову, нашему прежнему начальнику, получившему прозвище «триИ» от своего заботливого коллектива.
С усилием прогнав печальные мысли, я потянулся за листом бумаги и ручкой. Мои пальцы немного дрожали, но я упрямо выводил мелкие буквы на белоснежной бумаге. Мне нужно было написать всего несколько коротких строчек.
Я почти заканчивал, когда удивленный голос заставил меня отвлечься и поднять голову.
- Даня?! Ты здесь?
Увидев, кто меня окликнул, я удивился не меньше. На пороге приемной стояла девушка в очках и строгом официальном костюме. Это была Инесса Баринова, начальница отдела древностей из Звенигородского ИЭС, с которой я познакомился два месяца назад на конференции в городе Звенигороде.
- Здравствуй, Инесса, - сказал я, медленно отодвигая в сторону бумагу и ручку. – Что ты здесь делаешь?
Наверное, это было невежливо начинать разговор вот так – с места в карьер. Но девушка не обратила внимания на мою бестактность.
- А ты что здесь делаешь? – вопросом на вопрос быстро выпалила она. - Все сейчас собрались в актовом зале. Там уже давно все началось.
- Что началось? – равнодушно поинтересовался я.
- Ты не знаешь?! – поразилась Инесса. – Хотя, это вполне объяснимо. Ты же только что вышел из отпуска.
Ясно, значит, я был в отпуске. Это так Асталин всем объяснил мое отсутствие? Интересно, что еще он придумал, пока меня не было? Решив, что пора ознакомиться с последним новостями лично, я встал и вышел из-за стола.
- И что же такого необычного происходит в актовом зале?
С моим голосом, наверное, было что-то не то, потому что Инесса покосилась на меня с явным недоумением.
- Там сейчас проходит круглый стол, - пояснила она. - С привлечением СМИ и общественных организаций города.
- А по какому поводу?
- Да все как обычно. Обсуждается одна из наших самых постоянных и актуальных тем – «Особенные в современном обществе». Я специально приехала еще вчера, чтобы тоже поприсутствовать. Пойдем скорее, я думаю, круглый стол уже в самом разгаре. Могу поспорить, что в вашем актовом зале сейчас яблоку негде упасть.
Инесса торопилась, и я не стал с ней спорить. Мне хотелось поскорее уйти из пустой приемной.
В актовом зале и впрямь было полно народу. Все места были заняты, и некоторым желающим пришлось стоять у стены. В их число вошли и мы с Инессой. Она сразу же попыталась пробиться подальше, чтобы лучше видеть и слышать происходящее, а я, наоборот, остался стоять позади всех. Мне было и отсюда видно все, что нужно. Похоже, что в зале собрались все наши сотрудники и не только они. Первый ряд был полностью забит представителями средств массовой информации. Тут были журналисты всех наших местных газет, двух телевизионных каналов и радио. Кроме того, я разглядел несколько микрофонов столичных телеканалов. Все внимание журналистов было приковано к небольшой сцене и длинному столу, за которым собрались главные действующие лица данного мероприятия. Там сидел Асталин и еще с десяток других людей. Я разглядел несколько знакомых лиц. Кажется, это были высокопоставленные чиновники из нашей мэрии, руководители крупнейших организаций, а еще знаменитый городской меценат и олигарх местного уровня Виталий Горченко. Насколько я помнил, он был кандидатом в мэры на ближайших выборах и обладал довольно подмоченной репутацией бывшего криминального авторитета. Этот уважаемый господин сидел рядом с Асталиным, который по праву хозяина занимал место в центре стола.
Инесса оказалась права, круглый стол был уже в самом разгаре. Журналисты задавали свои обычные вопросы, собравшиеся за столом важные персоны активно отвечали на них и успевали при этом общаться между собой. Больше всех говорил Асталин. Он громко и уверенно отвечал на вопросы представителей СМИ, что-то говорил Горченко и приветливо улыбался сидевшей слева от него заместителю мэра, женщине средних лет с немного вытянутым бледным лицом.
Я не слышал ни единого слова, слетавшего с губ начальника. Я почти не замечал его улыбок и жестов. Вместо этого я слышал и видел совсем другое. Одно воспоминание, ослепительное, как вспышка молнии, и ядовитое, как укус змеи, пробралось в мое сознание незваным гостем сразу после того, как я едва успел оглядеться по сторонам, и мгновенно отодвинуло все на второй план. Оно было коротким и быстрым, но мне его хватило сполна.